— Срезалась?…
— Ты же сам видишь. — Лопатин, сняв шляпу, скрылся на кухне.
Олег поплелся за ним, Рыжая тоже вроде засобиралась вставать, но как-то неспешно.
— Я не согласен, — заявил Шорохов, усаживаясь через стол от Лопатина. Рядом получилось бы слишком интимно: табуретки на пяти квадратных метрах стояли плотно, двигать их было некуда. — Ситуация спорная, Василий Вениаминович, не правда ли?
— Нет, не правда. Я для себя все выяснил, и этого достаточно.
— Критерии не определены. Кому-то, например, может показаться, что…
— У нас не Олимпиада, Шорох, — оборвал Лопатин. — Критерий один, его определяю я.
Олег молча покрутил в руках пачку “Явы”, затем вытряс из нее сигарету, но тут же бросил на стол и достал из кармана “Кент”.
— Я вот что хотел спросить, Василий Вениаминович… Рыж… Ирина скоро займет свое законное место. А тот, кто все это время ее дублировал…
— Не шифруй, мы ее сейчас закроем. Окончательно.
— Что будет с ее клоном? Не могут же они дальше вдвоем…
— В расход, — коротко ответил Лопатин.
— Что?… Они же, как люди! — воскликнул Шорохов.
— Почему “как”? Люди и есть. Обычные люди. — Он положил голову на сцепленные пальцы, борода встопорщилась и нацелилась на Олега. — Когда кушаешь телятину, не стоит думать о телятах. Не связывай эти вещи — вредно для желудка. — Глядя, как закуривает Олег, Лопатин вытащил трубку, но набивать ее не стал. — В каждом деле есть свои издержки, Шорох. Большая пила — большие опилки.
— Щепки… — машинально поправил тот.
Рыжая, то ли проголодавшись, то ли осознав, что у нее дома сидят два посторонних мужика, все-таки соизволила выйти из спальни — одергивая на животе жилетку и загребая ногой рваный тапок.
— Ее прошлое — это ее проблемы, — сказал Олег. — А в школе она не глупее других была.
— Другие мне тоже не понравились, — отозвался Лопатин.
— Подвиньтесь, папаша… — Рыжая пихнула его коленом в спину и, пробравшись к холодильнику, извлекла оттуда хвостик копченой колбасы.
— Как не понравились? — оторопел Шорохов.
— Наша Прелесть сегодня ночью потрудилась ударно. Я всех посмотрел и всех забраковал.
— И какие же там были претензии?
— Разные. Ну, засиделись мы с тобой… — Лопатин пригладил бороду и убрал трубку. — Пора, Шорох.
— Погодите! Иванов на чем засыпался?
— Хватит меня допрашивать!
— Это личное, Василий Вениаминович. У нас с ним в школе большие нелады были, и мне просто интересно. С ним, наверно, такая же история? — Олег показал глазами на жующую Ирину. — Бабы, водка, музон?…
