— Кретин!… — прошипел он.
Олег щелкнул пальцами и вставил задвижку в петли. Не открой он засов сейчас — он бы сюда и не попал. Странная логика, если не сказать — безумная…
Притворив дверь, он растер руки снегом и наконец закурил. После брожений по больнице хотелось постоять под душем и что-нибудь съесть.
Непринужденно попыхивая сигаретой, Олег направился к калитке. На эстакаду к приемному отделению заруливала серая “Волга”-пикап, еще одна ждала своей очереди у въезда. Тучная врачиха орала на санитаров, те орали на водителя, орала, неудобно ворочаясь на носилках, беременная женщина, и в этом хоре лишний человек, бредущий по узкой тропинке, никого не волновал.
По пути к метро Олег прокрутил в памяти проведенную операцию и лишь у продуктового магазина догадался посмотреть на часы. После второго перемещения он их не подводил, но сориентировался быстро: он вот-вот должен был столкнуться с самим собой. Перебежать через дорогу оказалось нереально — восемь полос, гололед и никаких светофоров; ловить такси не позволяла инструкция, оставалось одно: скрыться в павильоне.
Сквозь мутное стекло Шорохов разглядел уже знакомых мужиков с пивом и знакомых же малолеток. Девчонки были не такие уж неприступные, при правильном подходе у парней могло бы и выгореть.
Приметив двойника, Олег не сдержал снисходительной улыбочки. Опер Шорох, распираемый сознанием собственной значимости, гордо вышагивал между тусклыми, сгорбленными фигурами. Задирал голову к звездам, размышлял о вечном, обижался на невнимание прохожих. Раздувал сопли пузырем.
Олег представил, как будет относиться к себе через год и через два, и решил, что осуждать двойника рановато. С таким вот благостным настроением он и покинул магазин.
А гордости Шорохов уже не чувствовал, лишь усталость — как будто разгрузил вагон картошки, хотя он всего-то и сделал, что перенес два свертка по три килограмма, причем недалеко. И этим, возможно, спас человечество. И… да, чуть не забыл: еще время и Землю. В смысле, спас.
Олег снова улыбнулся — и с этой улыбкой спустился на “Бабушкинскую”, с улыбкой сел в поезд и еще долго не мог от нее избавиться, пока некая бойкая тетка не провезла по его ногам грязную тележку.
* * *
Подойдя к стальной двери с табличкой “Крыша мира”, Шорохов бросил окурок и поднес палец к замку, но код набирать не понадобилось. Дверь открылась сама, и на улицу вышел какой-то мужчина в коротком демисезонном плаще. На голове у него была старая спортивная шапочка с тощим помпоном и вывязанными по кругу “Fox, Fox, Fox”. Равнодушно взглянув на Олега, мужчина зябко ссутулился и затрусил к перекрестку.
