— Неважно, — сказал Лопатин. — Правильно. И в девяносто седьмом Лис его обезвредил.
— Действительно, Лис, — вспомнил Шорохов. — А сам он…
Нижняя часть страницы была оторвана — все, что шло после слова “ДОПОЛНИТЕЛЬНО”, уничтожитель успел превратить в стружку.
— А сам Лис служил в тысяча девятьсот семьдесят восьмом. В моем оперотряде. И вот что от него осталось… — Василий Вениаминович указал на ворох пожелтевшей бумаги. — Не от Лиса, естественно. От моего отряда… Держи, оператор, — он передал Олегу свернутый кожаный ремень. — Тут весь набор, и мнемокорректор в том числе. Что, сразу бросишься закрытые сектора восстанавливать?
— Погожу пока… — буркнул Шорохов, принимая пояс.
В специально отведенных кармашках находился штатный комплект опера: станнер, мнемокорректор и главный помощник правосудия — синхронизатор. Плоская металлическая коробочка, которая опрокидывала мир уже столько раз, что старина Архимед со своим умозрительным рычагом расплакался бы от зависти. Опрокидывала и вновь восстанавливала. И опять опрокидывала — если оказывалась не в тех руках.
Олег вытащил синхронизатор из ремня и, взвесив его в ладони, сунул обратно в узкое отделение. Ячейка была еще не растянута, прибор вошел в нее туго, как нож в живое тело.
Станнер смахивал на разобранный пистолет. Матовая рукоятка требовала приделать к себе ствол — хоть какой-нибудь, хоть самый короткий, “бульдожий” — без него прибор казался неполноценным. Зато не вызывал возбуждения у милиции.
Третье устройство выглядело и вовсе неинтересно. Мнемокорректор даже не с чем было сравнить, разве что с чехлом от сигары, как подумалось Олегу во время теста.
Овальная заглушка, закрывавшая крохотное табло, прилегала к корпусу настолько плотно, что найти ее можно было лишь на ощупь. Кнопка, такая же незаметная, находилась в торце.
Шорохов распихал снаряжение по кармашкам и застегнул ремень поверх джинсов.
Ася к его осмотру “железок” отнеслась равнодушно — видимо, свой пояс она уже получила. Безмятежно покуривая в кресле, она стряхивала пепел куда-то в сторону, прямо на пол.
Василий Вениаминович все это время набивал трубку и с любопытством следил за Асей. Убрав банку с табаком, он сказал:
— Не забудь затоптать бычок.
Она отвлеклась от своих мыслей и непонимающе посмотрела на Лопатина.
— Бычок, — повторил тот.
Ася сделала последнюю затяжку и, бросив окурок, прижала его подошвой.
— Вот и славно, — мурлыкнул Лопатин. — Теперь у Прелести есть моральное право помыть полы. Тряпка должна лежать вон там, — он указал на проем между шкафами.
