Прохожие четко делились на тех, кто несся домой, и тех, кто уже слегка отметил и специально вышел на площадь — погорланить, повзрывать петарды и отметить еще сильней. Погода, по зимним меркам, была теплой — но не для августа, откуда удрал Олег. В своих брюках и ботинках на тонкой подошве он сразу окоченел.
Уходить, однако, не хотелось. Это было самое далекое будущее, которое он мог посетить легально Граница зоны ответственности, без двенадцати минут полночь. Когда еще доведется… Ради этого можно и померзнуть.
Две тысячи семидесятый здорово отличался от того, что представлял себе Шорохов, — поскольку почти не отличался от настоящего. Машины были другими, но по-прежнему о четырех колесах. Дома выглядели иначе, но это были те же вытянутые вверх коробки, и они не парили в воздухе, а стояли на земле. Люди носили шубы, пальто и куртки — ничего принципиально нового модельеры не предложили.
В определенном смысле Олег был даже разочарован. Футурологи обманывали и себя, и обывателей: влияние прогресса на внешний вид города они явно переоценивали. То, что спустя шестьдесят семь лет на месте пустыря возник жилой район, Шорохова не удивляло. Было бы странно, если бы целый гектар на территории Москвы так и остался невостребованным.
Из всех новшеств Олега почему-то привлекло отсутствие светофоров. Тем не менее перекресток регулировался — обтекаемые, сплющенные машины дружно тормозили и так же дружно уезжали. Логичнее было построить новую магистраль сразу со всеми развязками, однако эстакада, даже самая компактная, здесь бы не поместилась. Шорохов сделал вывод, что транспортную проблему не снимут еще долго — вероятно, до тех пор пока автомобили не начнут летать…
Олег все не мог забыть того, что он видел впереди, в нескольких минутах отсюда. И он опасался, что пустыня никуда не денется — она придет, наступит на город вместо Нового года, раздавит все это пространство с первым же ударом курантов.
У невидимой, но определенно существующей стоп-линий снова зазвучала затейливая мелодия.
“Вот по части автодизайна и аранжировок для клаксонов потомки продвинулись неплохо”, — снисходительно заметил Олег.
У противоположного тротуара стоял приземистый автомобиль спортивного класса — так его оценил Шорохов, хотя подобных машин на улице было большинство. Прихотливо очерченный капот отбрасывал яркие изогнутые блики, а миндалевидные фары, тускло светившие желто-зеленым, смахивали на глаза восточной красавицы. Сравнить автомобиль было не с чем, разве что с каким-нибудь концепт-каром.
