Никола был для мамы даром Божьим, а со временем и для меня тоже. Обладатель изощренного чувства юмора, он не раз умело поданными магазинными сплетнями доводил маму до приступов хохота. «Видишь во-он того мужчину? Он думает, что если купит женщине самую дорогую сумку, то заставит ее полюбить себя. Да она сделает ему — с такой-то рожей! — ручкой, едва ее получит!» Ей так приятно было снова беззаботно смеяться. В последнее время маминым отношениям с Пьетро явно не хватало веселья.
Тем временем мой отец не утратил интереса к своей самой юной продавщице. Однажды, остановившись рядом с ней, чтобы проверить, как она работает, он внезапно протянул руку и тыльной стороной ладони погладил ее по щеке. Это был спонтанный любовный жест, от которого она вспыхнула, но не отшатнулась. Более того, когда он в следующий раз вышел в торговый зал, ее глаза нашли его, и на мгновение их взгляды встретились так, как не встречались никогда прежде. Он некоторое время смотрел ей прямо в глаза, а потом вышел.
В декабре 1957 года Лоран сказал служащим, что к ним придет особый покупатель. Дотторе Гуччи находился за границей, но его жена Олвен приехала из своего дома Вилла Камиллучча, расположенного в районе Монте Марио, на одном из семи холмов Рима, чтобы выбрать рождественские подарки для своих английских родственников и друзей. Как и всем остальным работникам магазина, маме было любопытно посмотреть, какова жена их босса. Она была приятно удивлена непритязательным видом англичанки средних лет; она казалась почти сконфуженной тем вниманием, которое ей все оказывали. Мама лично не обслуживала синьору Гуччи, но говорила впоследствии, что она увидела «замечательную леди» и «чрезвычайно милую».
В начале 1958 года мою мать вызвали в кабинет отца, и она сразу же встревожилась. «Я боялась, что сделала что-то не так», — рассказывала она мне. Охваченная трепетом, она постучалась и увидела его сидящим за столом. Еще больше маму встревожило то, что секретарши не было на ее вечном посту в уголке, словно он хотел переговорить со своей служащей наедине.
Он тут же успокоил мою мать, сказав ей:
— Ах, Бруна, моя секретарша Мария выходит замуж и вскоре от нас уедет. Мне нужно заменить ее, а Лоран упоминал, что вы учились на стенографистку, верно?
Она кивнула. Со своей характерной обезоруживающе привлекательной улыбкой отец уверил ее, что она прекрасно подойдет для того, чтобы занять эту должность, и может приступить к своим обязанностям со следующего дня. Он не оставил ей выбора, и она согласилась.
