— А мне и не надо совсем. — Николай пожал плечами. — Некоторых людей не нужно хорошо знать. С первого раза все насквозь видно.
— И что же вам такое видно? — процедила Женя сквозь зубы.
— Вам не очень приятно будет услышать, — ответил он спокойно.
— Коль, ну ты же сам говорил, что… — подал наконец голос Склифосовский.
— Что я говорил? Говорил, что помогу, если дело откроешь. Ты что, тоже дело открыл?
— Тоже, я…
— Руки покажи, — вздохнул Николай.
— Зачем? — Склифосовский испуганно спрятал руки под стол, как будто на них было что-то написано.
— Вот видишь.
— Вы не правы, — опять вмешалась Женя, все еще пытаясь поправить положение. — Мы открыли пошивочную мастерскую. Он коммерческий директор, а я…
— А вы белошвейка. — Николай ухмыльнулся. — Сказал не дам. И кончен разговор. Есть еще хотите?
— Нет, спасибо. — Женя встала.
— Ну тогда простите, но мне работать пора. Мог бы еще посидеть с удовольствием/ но я человек занятой. Сам себе и директор, и подчиненный. И охранник. Всего хорошего.
Когда выходили из дома, Николай схватил Склифосовского за рукав, отвел в сторону и сказал тихо:
— Ты меня прости, конечно, но больше ко мне не приходи, ладно? Морду набью.
— Коля, ты что? — Склифосовский испуганно заулыбался.
— И никто пусть не приходит. Так и передай, — спокойно добавил он.
— В каком смысле?
— Ты меня понял. — Николай похлопал его по плечу: — Ну все, пока. Не могу сказать, что очень рад был тебя видеть. И послушай моего совета, займись делом. Тебе же лучше будет. Если хочешь, оставайся со мной тут. Много не обещаю, но годика через три свое хозяйство точно завести сможешь.
— Коля, ну ты же меня знаешь, — залепетал Склифосовский. — Я же…
— Все, пока…
— Ну что? — спросил Юм, когда Женя со Склифосовским вернулись.
— Пушки у него есть, — сказала она. Это точно. Но он не даст. Даже за бабки.
Юм долго молчал, ковыряя землю носком ботинка, а потом пожал плечами и сказал:
— Ну ладно. Нет так нет. Поехали обратно.
И опять посмотрел на небо.
Пока шли обратно, он подбегал то к Менту, то к Грузину и подолгу о чем-то с ними шептался. Склифу стало страшно. Вернее, даже не сейчас стало страшно, а еще там, у дома, когда Юм посмотрел на небо.
Когда вернулись на станцию, Юм сказал:
— Вы нас тут ждите, а мы с Ментом и Грузином скоро вернемся.
— Вы куда? — неуверенно поинтересовался Склифосовский, до которого только теперь начало доходить. — Он мне сразу сказал, чтоб никто не приходил. Он морду набьет…
