Однажды днём Окин шла домой после того, как отвела Сибил в детскую группу – крохе надо было предоставить возможность «тусоваться» со сверстниками, хотя сама она отдавала явное предпочтение общению исключительно со своими: мамой, бабушкой и юной тётей. Солнце стояло в зените, и было так жарко, что, казалось, будто воздух дрожит от напряжения; розовое звенящее марево поднималось со всех сторон от горизонта. Ощущение тревоги не покидало Окин с самого утра, но всё это можно было списать на избыточную мнительность.
Матери и сестры дома не должно было быть. Дэрин была на службе, а Уна – ягнёнок, как ласково называла сестричку Окин, – уже вторую неделю гостила у своей подруги в загородном доме. В доме не было никого, кроме кота. Зазвонил телефон.
Голос на другом конце трубки представился: это был её бывший куратор Дэвид Морсби. Окин хорошо помнила его: такой в меру упитанный и хорошо воспитанный пожилой дядька. Она была благодарна ему хотя бы за то, что свою работу – в течение полугода после колонии он должен был отслеживать её сколько-нибудь заметные перемещения, всегда уметь ответить, где её можно найти и чем она занята, – он выполнял формально, не лез с лишними расспросами, а по истечении полугода не счёл нужным давать напутственные слова. Но сейчас-то что ему нужно? Неужели она ошиблась насчёт нейтральности этого дядьки, и он всё-таки собирается подпортить ей нервы? Прошло-то уже два года.
– Здравствуйте, Дэвид, – ледяным голосом отчеканила Окин, – чего звоните?
– Окин, извините, поверьте, совершенно не хотел вас тревожить и даже совершенно забыл о вашем существовании, что, конечно, идёт мне в плюс. Но меня обязали. Поэтому нам с вами нужно встретиться и поговорить с глазу на глаз. Именно поэтому я вам и звоню. Представляю себе, насколько кажусь вам омерзительным, но ничего не могу поделать: служба есть служба. Я прошу вас назначить удобное для вас время на завтра для этой встречи. О месте сообщу вам позже.
Окин промолчала, обдумывая ответ.
– Молчите? Я перезвоню вам через час, вы соберётесь с мыслями, успокоитесь, и мы поговорим ещё раз. Повторяю: это не моя идея. До свидания, Окин.
Окин хотела в сердцах зашвырнуть куда-нибудь телефон, но вовремя сдержалась. Нужно успокоиться, как только что разумно посоветовали, и унять мелкую дрожь, откуда ни возьмись появившуюся в кистях рук. Она села в кресло, с силой сжала подлокотники, потом отпустила и попыталась собраться с мыслями. У неё один час, потом этот тюлень позвонит ещё раз.
