– Но я не уйду без тебя. Это будет моим условием.
Грэм удивлённо и испуганно посмотрел на неё:
– Кто ты?
– Неважно. Я – Окин. Меня так зовут. Ясно? И больше я – никто.
Подошла раздача – робот шлёпнул Грэму лепёшку серой, горячей каши – нужно было обязательно протягивать руки – держать при этом тарелку. Система не уставала учить тех, кто не являлся ею. Дальше – с конвейера Грэм взял запакованный бутерброд и запакованное яблоко, стакан с чаем.
Грэм кивнул Окин на свободные места, он хотел продолжить разговор.
– Ты не виноват. Знаешь об этом? – спросила его Окин, перекладывая еду на стол. – Тебя подставили. Но возможно, тебе придётся признать вину – сделаешь, как скажет адвокат.
– А какой адвокат?
– Мой адвокат. Я уже сказала, чтобы сначала он занялся твоим делом.
– Я знаю, что я вообще-то не виноват, но я всё равно должен был следовать Уставу, я солдат.
– Ты оказался бы здесь в любом случае. Не понимаешь? Сыграли на твоём чувстве справедливости. – Пауза. – А куда ты потом?
Грэм ошарашенно взглянул на неё:
– Потом?!
Окин посмотрела на него.
– Ну да, потом, когда выйдешь отсюда. Ты разве не думал об этом?
– Сначала надо выйти.
– Ты не думаешь о будущем? Мы, может быть, больше с тобой и не увидимся, если не скажешь, где тебя найти.
Грэм улыбнулся:
– А ты хотела бы со мной увидеться?
– Конечно. Разве это ещё не ясно?
– Было бы мне так всё ясно, как тебе... Потом, наверное, мне придётся снова искать работу.
– А ты...
– Астронавт. А ты про это не знала?
– Нет. Я всего не знаю. Ну и долго астронавты ищут работу обычно?
– Боюсь, что тюрьма – не лучший пункт в биографии.
– Убрать?
– Чего – убрать?
– Ладно, забей. Скольким людям нужно всего "убрать", чтобы казаться лучше перед лицом системы? Не нужно ничего убирать. Лунная тюрьма – это заслуга, а не пункт, как ты выразился. Это надо нести с честью, хоть это и трудно.
...
Грэм и Окин и правда встретились после колонии, на Земле, на берегу Средиземного моря. Оба были свободны несколько дней – они пытались стать счастливее.
– Когда ты понял?
– Когда ты сказала, что сняла мне наручники. А когда ты?
– Сейчас. Я ведь до нашей встречи тут, на Земле, не знала, что ты свободен.
– По-моему, это не имеет никакого значения, любовь – или есть, или её нет.
– Имеет. Просто можно не давать воли чувству.
Грэм сокрушённо покачал головой.
– Спросила бы. Я не смог бы не давать воли чувству. Оно сильнее меня.
– Мне очень часто приходится управлять своими чувствами. Например, я знаю, что могу не так уж много, но верить мне нужно в своё всемогущество...
