»…
Ветеринар повнимательнее вгляделся в лица дворников. Да, кажется, это таджики. По сравнению с узбеками у них более округлые лица, а в разговоре мелькали давно забытые слова. Один из одетых в форму трудяг прошел совсем рядом, старательно орудуя метлой, и Глеб посторонился, давая ему дорогу. Мужик был невысокий и щуплый, сначала он показался Глебу юношей, но потом Звоницкий отметил морщины на лице, умные черные глаза и понял, что тот, вероятно, его ровесник.
Мужчина был отдаленно похож на Нихада. А может, это и есть его армейский друг?! После развала Союза судьба разбросала людей, жизнь круто переменилась, и университетский преподаватель вполне может оказаться московским дворником, трудовым мигрантом… Вряд ли Глеб узнает Нихада, даже если столкнется с ним нос к носу. Ведь и сам Звоницкий очень изменился с тех давних пор, когда патрулировал границу с «калашниковым» наперевес и с овчаркой Вестой на поводке.
— Нихад?
Дворник поднял взгляд и уставился на Глеба. Пожалуй, не стоит его пугать…
— Салам! Хале шома? (Здравствуйте, как дела?)
Дворник поклонился, но ничего не ответил.
— Есме шома чиз? (Имя ваше как?) — не отставал Звоницкий. Нет, кажется, он ошибся, и этот человек никакой не Нихад.
Мужчина что-то проговорил — длинная фраза, ни одного знакомого слова.
— Ман фарси баляд ниистам! (Я не говорю на фарси!) — развел руками Глеб Аркадьевич и пояснил: — Ман дуст Таджикистани дарам. (Друга в Таджикистане имею.)
Дворник пожал плечами — то ли фарси Глеба был так ужасен, то ли высказывание не требовало комментариев — и отошел. Остальные даже не подняли на Звоницкого глаз — наоборот, старались отвернуться и словно бы спрятаться от его взгляда. Неужели у него такой угрожающий вид? Ну да, два метра роста, морда в шрамах, наголо бритая голова, но чтобы вот так шарахаться… Может, эти ребята просто запуганы? Их привезли сюда бригадой, живут общиной, ни с кем не общаются, по-русски почти не говорят. Получают копейки, на которые ухитряются содержать семью на родине.
Дворники поднялись и дружно принялись за дело — старательно шаркали метлами по асфальту. Глеб решил их не травмировать ненужным вниманием и отошел, бросив на прощание:
— Хода хафез! (До свидания!)
— Ходафес! — едва слышно пробормотал в ответ самый молодой из бригады.
А тут и Кира вышла из подъезда. Глеб распахнул для нее дверцу машины, молодая женщина забралась в «Паджеро» с таким обреченным видом, точно Звоницкий вез ее на казнь.
