— Дарю!
Человечек довольно заулыбался, выпятил грудь, и Глеб приколол значок к белой рубашке. Сережа протянул руку. Рукопожатие у него было детское — слабое и деликатное.
— Не за что, — сказал Звоницкий и повернулся к подъезду, откуда уже выходила Кира.
Молодая женщина шла по асфальту, и Глеб поразился, насколько она похожа на грациозное животное — лошадь, что ли. Тонкие ноги, высокие каблуки, большие глаза, грива пепельных волос. Кира ступала так, как будто под ее босоножками был не нагретый за день асфальт московского двора, а хрупкая корка тонкого льда. Стараясь не поддаваться невольной жалости при виде ее осунувшегося лица, Звоницкий распахнул перед женщиной дверцу машины. Кира села в салон с видом заложницы, которой угрожают огнестрельным оружием.
— Рад тебя видеть, — сказал Глеб, захлопывая свою дверцу и включая кондиционер.
— Неужели? — Кира подняла на него глаза, и Глеб поразился ее бледности. — Что тебе нужно? — устало спросила она.
— Поговорить, — заводя мотор, ответил Глеб.
— Куда мы едем? — Кира вцепилась в ручку дверцы. В голосе звучала неподдельная паника. — Куда ты меня везешь?! Что ты хочешь со мной сделать?
— Успокойся, — удивленно произнес ветеринар. — Я не причиню тебе вреда. Кто я, по-твоему?
Кира отвернула бледное лицо к окну и едва слышно произнесла:
— Ты — моя очередная ошибка, за которую мне придется дорого заплатить.
— У тебя слишком богатое воображение, Кира, — разозлился Звоницкий. — Я не желаю быть одной из твоих фантазий. Мне от тебя нужно только одно — помоги мне разобраться в той чертовщине, что творится вокруг. И я оставлю тебя в покое.
— Не понимаю, о чем ты, — не глядя на него, прошелестела она.
— О том человеке, что хотел напасть на меня, Варвару Михайловну и твоего сына. О том уроде, что едва не прикончил меня в сквере. О том, кто, похоже, следит за тобой. Ты сама-то как? Не боишься, что он и тебе… нажмет на точку? — начал перечислять Глеб и вдруг, не выдержав, заорал: — Вместо того чтобы бояться меня, ты бы лучше опасалась этого ублюдка! Идиотка! Чокнутая! Ввязалась в какие-то опасные игры и даже не хочешь сказать, в чем дело!
— Не смей называть меня ненормальной! — завизжала Кира и ударила его костлявым кулачком в плечо.
Звоницкий замер — не столько от боли, сколько от изумления. Он не думал, что нежная Кира способна драться. Но молодая женщина тут же залилась слезами. Глеб протянул ей пачку салфеток и, сжав зубы, терпеливо ждал, пока она успокоится.
