Но нет! Ваннесса, судя по словам Лайона, отказалась категорически. Что же происходит?
Была в храме еще большая группа людей, одетых попроще, — три или четыре семьи со стариками и старухами в глубоком трауре и детьми, которые испуганно молчали, прижимаясь к матерям. Очевидно, родня Грега — О’Рэйли рассказывал, что Ставиский был человеком щедрым и родственным, — так что, наверное, его смерть была действительно потерей для этих небогатых людей.
Отдельно от других сидели молчаливо молодые люди, по виду — студенты. Грег Ставиский, помимо прочих своих дел, читал лекции в одном из лос-анджелеских колледжей. У него был курс по польской литературе и культурной истории — и, говорят, к нему на лекции собирался народ, потому что Ставиский был сценичен — каждая лекция превращалась у него в некое подобие шоу, а молодежь это любит.
На том же примерно уровне, что и руководство «Изумрудных Лугов», но по другую сторону от прохода, сидели человек семь, одетые строго официально, но общавшиеся перед началом службы совершенно спокойно и обыденно, даже не слишком понижая голоса. Эти пришли по делу, им было не до скорби. Или даже не до того, чтобы скорбь изображать.
— Деловые партнеры Ставиского, — сообщил Лайон на ухо Потемкину. — Тут, по-моему, один из супервайзеров графства Лос-Анджелес — или его заместитель, не поручусь, советник мэрии и еще, кажется, вон тот, в синем галстуке, — руководитель департамента культуры. Точнее я вам скажу в офисе.
Служба была недолгой, шла она на трех языка: молитвы на латыни, речь пастора — и по-польски, и по-английски… Немногочисленные выступления людей из зала.
Перед последним прощанием к убранному белыми цветами закрытому красного дерева гробу вышла Ваннесса. Начала она по-польски — с обычных слов благодарности всем пришедшим. Потом перешла на английский. Голос у нее был с хрипотцой, тяжелый восточноевропейский акцент, безусловно, резал слух, но говорила Ваннесса ясно и отчетливо, и Потемкин слушал, ее, стараясь не пропустить ни слова.
— Запиши, пожалуйста, — кивнул он Лайону и получил в ответ молчаливое подтверждение: все уже делается, шеф.
— Человек, которого мы сегодня провожаем в последний путь, жил для людей, — говорила Ваннесса. — Он верил в Господа Бога нашего милосердного и жил так, как учит нас жить святая церковь. Многие из сидящих в зале обязаны Грегу Ставискому знакомством с нашей древней культурой. Есть люди, которые ему обязаны своим благосостоянием. Еще многим — и сидящим здесь, и за пределами этого зала — он помог и добрым словом, и деньгами, да мало ли чем еще…
