Бизнес Петкунаса сильно упал с тех пор, как был бум, но зато появились другие клиенты — более надежные и менее скандальные, чем эмигранты, покупавшие дома. Словом, все в жизни Лео было благополучно — но постоянное общение с людьми, которые были сильно богаче него, радости Петкунасу не доставляло.
Он ясно видел всю мелочность, ничтожность и скаредность многих из этих людей, он презирал их детей, приобретающих исключительно престижные профессии врачей или адвокатов — как будто вся эта страна, Соединенные Штаты, только и собирается всю жизнь лечиться или ходить по судам, он ненавидел разговоры миллионеров о колбасе, которую им удачно удалось взять в дешевом супермаркете по три восемьдесят девять за фунт, он презирал богатеев, приходивших на похороны родственников с горшочками цветов по три доллара каждый — это, по их мнению, заменяло скорбные венки…
Но эти же люди вдруг начинали рассказывать, как они совершали карибские круизы в трехкомнатных люксовых номерах, как невесту на чьей-то свадьбе спускали на качелях, увитых цветами, прямо с вертолета, как день рождения чьего-то сына снимали с воздуха дроны, а на эстраде у него пел сам Стинг, прилет которого обошелся чуть не в лимон… Или как благостный родитель, купив себе как инвестор сто тридцатый по счету дом и переплатив, по его мнению, аж три тысячи долларов, вздыхая, говорил: «Ничего, Сашеньке останется…» Это он своего сыночка имел в виду.
Петкунас, слушая это, вежливо улыбался — но внутри себя просто задыхался от злобы. Он сам ездил в круизы — нет, не в закутке без иллюминатора, спрятанном во чреве огромного корабля, а в приличной каюте с балконом. И он мог нанять вертолет, чтобы Кэтти на свадьбу спустили под венец прямо с неба… И квартиры в качестве инвестиций он успел приобрести — но три маленьких, обычных, а не десяток здоровенных апартамент-билдингов. То есть вроде бы все у него было, но, как ясно понимал Петкунас, никто ему завидовать по этому поводу из тех, с кем он контачил, не стал бы. Потому что всего этого и многого другого у них было больше и лучше.
И вот, сталкиваясь каждый день с тем, чего он не мог и чего в этой жизни никогда уже не сможет, Петкунас не хотел быть таким, как эти мелочные богатеи. Он хотел другого. Того, чего у них никогда не будет. И чтобы они на него, Леонаса Петкунаса, смотрели с завистью, а не он на них.
Но если у читателя создалось мнение, что Петкунас был обычным прожектером, который только и делал, что грезил наяву, — мы спешим это опровергнуть. Лео был человеком реальным и практичны. Он скурпулезно вел бизнес, он боролся за каждую копейку, а о его потаенных мечтах не знал на всем белом свете ни один, ни один человек.
