Взгляд зацепился за фигуру, что металась неподалеку. Парень полыхал золотом светом и пытался докричаться до кого-нибудь. На мгновение он заметил, что я смотрела на него, и тут же поспешил догнать.
— Эй, Айви! — кричал он, но я не подавала виду, что слышала. — Айви, постой, пожалуйста. Ты ведь видишь меня, правда? Ты смотрела на меня. Что произошло? Почему меня никто не видит?
Я завернула за угол и, удостоверившись, что никого не было поблизости, остановилась, ожидая Такера. Парень тут же вырос передо мной. В его глазах плескаласьмольба, и где-то в районе груди защемило.
— Ты мертв, — подоспела на помощь Эвон.
— Как?!
— Мне жаль, — только и пробормотала я, опуская взгляд.
Вот почему я ненавидела свой дар. Смотреть в глаза мертвым и говорить им, что те мертвы, чувствовать их страх, их боль, видеть, как те мечутся из стороны в сторону, не желая осознавать произошедшего — это было хуже любых кошмаров.
— Но ты ведь видишь меня, не так ли? — в голосе Такера звучала надежда. — Почему ты видишь?
Я промолчала. Как объяснить человеку о том, что скрывалось на подмостках его реальности?
— Айви!
По спине прошелся холодок. Я обернулась и встретилась взглядом с мамой. От нее исходила волна недовольства, и я не могла понять, на кого именно та была направлена.
— Мам, что ты здесь делаешь?
Женщина преодолела расстояние между нами и, схватив меня за локоть, потащила за собой, не говоря ни слова. Ее ногти больно впивались в кожу, но я лишь молча морщилась и кусала губу, чтобы не зашипеть.
Я знала, мама не любила меня. С самого рождения я видела это в ее взгляде, слышала в каждом слове, брошенном в порыве злости или раздражения. Морты не знали жалости и сожалений. Они без промедлений отдавали на Суд любого, кто хоть как-то нарушал закон. И маму постигла та же участь, когда на свет вместо обычного ребенка она принесла малышку, смотрящую на мир серыми глазами. Из-за такой моей особенности она едва не лишилась жизни.
Одна из древнейших легенд мортов гласила, что мы никогда не должны были иметь связи с людьми. Ребенок, родившийся от подобного союза, за верованием моего народа, мог уничтожить всю планету, а посему общение мортов и людей контролировалось и ограничивалось. Когда же у моей матери, законопослушной гражданки Мортема, родилась сероглазая дочь, ее спасло лишь родство с одной из Сената, высшей формы власти. Моя бабушка присудила медицинскую экспертизу, в которой выяснилось, что в моем теле всего лишь отсутствовал ген Линдеума, дарящий мортам привычную внешность. А после один из Древнейших в Сенате подтвердил, что такое уже случалось несколько столетий назад. Тогда родился мальчик с огненными волосами, что напугало мортов, но его мать провела около пяти лет в тюрьме на острове Мортем, и единственным, кто ее посещал, был муж, поэтому ребенок без сомнений был мортом. Только вот за тот ужас, что пришлось пройти моей маме, она так и не сумела простить меня.
