Песня заполняла каждый закуток души, наполняя ее светом. Девушка будто забралась ко мне в голову и дергала рубильники, заставляя лампочки проснуться и заработать, прогоняя тьму. Все возвращалось на круги своя, безумная карусель замедляла ход, позволив мне сойти на ровную поверхность, стараясь удержать в себе содержимое желудка и не рухнуть на пол.
— Почему ты выбрала работу здесь? — выдохнула я. — У тебя ведь была возможность отправиться в любой закуток мира, а ты осталась на острове.
Марцелла смущенно улыбнулась. Каштановые волосы, заплетенные в две косы, словно у школьницы, весело подпрыгнули, когда девушка пожала плечами. В ее взгляде теплилась забота и доброта, редкость для моего мира.
— Я просто хотела помогать. Кто-то разрушает души, а кому-то приходится их лечить. Все обретает баланс, даже среди мортов.
— Чем тогда я заслужила этот кошмар?
— Проблема не в тебе, а в тех, кто делает это с тобой. Солнце в волосах — не проклятье, а дар. Когда-нибудь ты сможешь это понять. Такие дети, как ты, особенные. Вы не опасность, а спасение для нашего народа.
Глупость!
Я не была особенной, не была избранной. Мы не в сказке, это не Диснеевский мультфильм, где стоит просто спеть пару песен, и все вокруг по волшебству разрешится. Мортем сошел со страниц книг Стивена Кинга, и индивидуальность топилась раньше, чем ребенок успевал произнести первое слово.
За спиной Марцеллы мелькнула фигура Эвон. Я облегченно вздохнула, осознавая, что дар вернулся. Я могла покинуть медблок и компанию кузины, чей взгляд пробирал до костей. Она будто хранила величайшую тайну и была уверена, что именно я являлась ключевой персоной происходящего.
— Спасибо за помощь, я пойду, — я поднялась на ноги и отряхнулась.
Лицо все еще было перепачкано в грязи, но стоило мне найти умывальник, как все станет поправимым. Да и промокший плащ не сильно беспокоил. Вдруг все померкло в сравнении с желанием убраться от Марцеллы и ее знаний.
— Береги себя, — промурлыкала девушка.
Я накинула капюшон на голову и наспех запихала под него влажные волосы. Пальцы механически исполняли команды мозга, но меня самой во всем этом не было. Ни в медблоке, ни в собственном теле. Я все еще тихонько завывала от горечи и обиды в самом дальнем уголке души, раскачиваясь из стороны в сторону, будто маятник, и растирая слезы по щекам.
***
— Ты в порядке? — спросила Эвон, стоило нам покинуть медицинское крыло.
Я быстро шагала в сторону главного корпуса, кутаясь в плащ, и молчала, с силой сжимая зубы от негодования. Внезапно меня захлестнул гнев, и кулакам не терпелось выкрасить лицо Бласки или Гюнтера в лиловый цвет.
