— Как бы это сказать, — вдруг с набитым ртом заговорил солдат, — ваша сестра меня интересует не так, как некоторые. С ней я бы хотел иметь другие отношения, чем вообще.
— А… — сказал Мими.
— Что вы читаете? — поинтересовался солдат, вытягивая шею, чтобы разобрать заголовок на обложке.
— Про войну. Там один летчик, который сбил много фашистских самолетов, потом его тоже сбили, и ему отрезало ноги по колено, и… и в конце он снова идет в бой… Я уже раз читал, знаю конец.
— Ишь как! Вы бы не могли дать мне почитать? Я служу не в авиации, механик я, но мне интересно все, что касательно военной формы.
— Вы со спасательной станции, да?
— Точно. Вы меня узнали? И я вас тоже знаю. То есть я хочу сказать — с виду. Через забор, как говорится, по пути следования.
Польщенный тем, что его пригласили в дом, он выбирал выражения, соответствующие моменту. Осторожно вынул из кармана бутылку и, поразглядывав этикетку, поставил на стол.
— Я позволил себе принести вашей сестре знак, как говорится, внимания… Как вы считаете, в сложившейся ситуации не могли бы мы с вами пропустить по стаканчику наливки — вы то есть и я?
Мальчик принес на подносе два стакана и штопор и тоже сел за стол, наблюдая, как гость откупоривает бутылку и наливает, а потом выпил, скосив глаза на стакан, робея и торопясь, словно боялся, что их сейчас застукают и не дадут допить.
— Курить можно? — спросил солдат.
Мими кивнул. Он тоже взял сигарету из протянутой ему пачки, закурил, подавился дымом и закашлялся.
— Гм! — с чувством собственного превосходства хмыкнул солдат. — Если можно так выразиться, я в твоем возрасте уже видал виды, хотя и жил в деревне… Жизнь — она учит. Надо всего хлебнуть. Тут, я тебе скажу, армия — первое дело, она глаза открывает, до армии тычешься вслепую, такая ситуация. Ты в каком классе?
— В восьмом.
— М-да. Школа — оно, конечно, тоже ничего. Но главный учитель — жизнь. Учиться у нее надо, иначе останешься тряпка тряпкой. Ноги только об тебя вытирать.
Мими смотрел на него с восхищением. Подпер ладонями подбородок, поставил локти на стол и забыл про дымящуюся на краю тарелки сигарету.
— Ясно говорю? — продолжает солдат. — Если не будешь глядеть в оба, тебя всякий в два счета обставит. А какой резон в дураках оставаться?
Он плеснул себе еще наливки, прижмурив один глаз — от дыма зажатого в углу рта окурка. Выпил, облизнул губы и обернулся вполоборота к фотографии в рамочке на стене.
— Папаша?
— Угу.
— В жандармах служил?
