Новое назначение ничуть не обрадовало адмирала, причем нетрудно догадаться почему: Губернатор поручил ему не больше не меньше, как: 1. Подобрать опытный экипаж; 2. Направить экипаж, равно как и сам корабль, кратчайшим путем в Индии; 3. По прибытии убедить туземцев, что впредь их жизнь станет беззаботной и счастливой и что всем им предстоит стать гражданами прекраснейшего и справедливейшего на земле государства; 4. Заложить основы нового правления; 5. Возвратиться и доставить в Индии его, Марчела Даниэлу Магеллана Сервантеса Аристота Пармиджанини Баха Ортегу Франко де Галамбоса, Губернатора Мира; 6. Разное. Адмирал покорно кивал, сознавая всю значимость высокой миссии, возлагаемой на его и без того уже согбенные плечи. Пути к отступлению не было: приходилось нести бремя славы, продолжать играть роль Первого Советника. Октавиан Юлия Вениамин подумывал о том, что лучше бы ему никогда не встречаться с Губернатором, однако сохранил бодрый вид, дабы не разочаровать своего властелина и не поколебать его веры в высокое свое предназначение и светлую путеводную звезду.
Целых два дня посвятил Губернатор составлению списка команды, руководствуясь советами некоего Тудора Томасо, старого морского волка, обнаруженного адмиралом в одной из портовых таверн. Когда же гонцы отправились собирать команду, их встретили одни лишь злые сторожевые псы: мореплавателей и след простыл. Исчез и сам Тудор Томасо, не позабыв, однако, прихватить полученное за консультацию золото и серебро. Губернатор потребовал у Октавиана Юлии Вениамина найти выход из создавшегося положения, и тот невозмутимо изрек: «Гладиаторы!» Губернатор одобрительно кивнул. Лагерь гладиаторов находился на южной окраине города. Люди эти не считались рабами, однако не были и полноправными гражданами: их долгом было развлекать во время общенародных празднеств Губернатора. Иные из них гибли в бою, другие неделями залечивали раны, отлеживаясь по нарам. Тренировки на площади, бои на арене — другой жизни гладиаторы не знали.
Адмирал приехал в полевой лагерь утром. Гладиаторы построились и проскандировали по команде: «Да здравствует наш адмирал!» Октавиан Юлия Вениамин сперва оказал должное внимание столу, уставленному самыми изысканными яствами, и лишь затем отобрал сто двадцать гладиаторов — самых стройных и самых мускулистых. Люди эти умели довольствоваться малым, беспрекословно подчинялись приказам и были готовы в любое мгновенье грянуть песню или ринуться в бой. На арене, перед смертью, они ловили благосклонный взгляд Губернатора и были счастливы. Короче, на этих людей можно было положиться. Все сто двадцать встретили весть о предстоящем плавании буйным восторгом. Восторг этот, само собой разумеется, ничем не выразив. Остальные гладиаторы не менее сдержанно и молчаливо завидовали счастливцам. Еще бы — их товарищей ждала совсем иная жизнь, без муштры, без наказаний. Сто двадцать гладиаторов не будут больше участвовать в кровавых представлениях на потеху Губернатору, они станут воистину свободными, как лавочники и прочие мещане.
