Как же девочки обрадуются моему возвращению, все трое, и Светлячок тоже, новый член семьи, куда ж без него, и как я им всем обрадуюсь! – думал я, пришпоривая свой «Лэнд Ровер»…
* * *
Я приближался к дому, в голове вертелась дурацкая строчка дурацкой песенки: «А Чомба в кабаках танцует румбу!», привязалась, приклеилась, но я ее не гнал, пусть… Приятные ассоциации вызывает.
Так, под румбу, и доехал. На первый взгляд – порядок, охрана на месте, ворота закрыты. Солнце садится который час, все не может сесть. Белая ночь, ептыть.
Загоняю внедорожник во двор… Опа! Автомобиль Эйнштейна! Начальник собственной персоной – у нас в гостях!
Вижу близнецов, уныло сидящих на скамейке, и что-то сжимается в моей груди. Час возмутительно поздний, они не спят. Мальчика не видно. Дом темный, света в окнах нет. Не похоже на порядок…
Девочки спешат навстречу мне.
– Почему не в кровати? – спрашиваю строго.
– Не заснуть, – отвечает Аня.
– А вы пробовали?
– Мама нас уложила, – вступает Марина. Говорит таким тоном, как будто защищает маму. – Потом мы не выдержали и встали.
– А Светлячок?
– Он спит.
Хочу пройти дальше – не пускают. Перегородили путь в узком месте, не обойти.
– В чем дело?
– Не ходи в дом.
– …Мама заболела.
– …Заразилась от дяди Ильи.
– …Мы хотели его вылечить, но он в шлеме.
Выпалили все это единым махом и схватили меня за ноги, буквально повисли.
– Хорошо, – говорю, – в дом я не пойду, обещаю. А ну пустите.
Отпустили.
Минуя крыльцо, иду вокруг дома, потому что заметил: на траве с той стороны, где должна быть тень, странные блики. Оказывается, в оранжерее горит свет, падает из окон. Близнецы сзади подпрыгивают в ужасе: «Папа!» Не обращаю внимания, подхожу к стеклянной стене зимнего сада и смотрю…
Лучше бы я этого не видел. Поздно понимаю столь очевидную вещь. Нельзя мужчине видеть любимую женщину в таком виде и в такой ситуации.
Вот как они, значит, «больны»…
Наверное, я куда-то ударил, не знаю куда, потому что стекло вдруг осыпается, а кулак мой в крови. Они вскакивают. Эйнштейн действительно в защитном шлеме. И больше на нем ничего нет. Голый, но в шлеме – прикольно. С ним рядом какая-то женщина, тоже голая, поразительно похожая на Натали; какая-то чужая, незнакомая женщина… Я разворачиваюсь и бреду обратно. Кто-то хватает меня за руки и отчаянно кричит: «Питер, не уходи!», – какое красивое, драматическое контральто. Я отмахиваюсь, не глядя, опять попадаю кулаком, теперь во что-то мягкое и теплое, слышен вопль боли, и мне нравится, как он звучит. Больше меня никто не задерживает.
