…И никаких версий. Готовится убийство | страница 101



Больше всего Коваля сейчас интересовало: было ли между сотрудниками, так сказать, приятелями, работавшими над общими научными темами, только естественное научное соревнование? Не было ли зависти друг к другу, что, бывает, часто вспыхивает скрытой враждой? Кое-какие основания для таких подозрений у него имелись…

Дмитрий Иванович по обыкновению не спешил. Он видел перед собой человека нервного, настороженного, понимал его состояние и хотел уловить то движение его души, когда она хоть на момент приоткроется и Вячеслав Адамович станет с ним искренним.

Высоко в небе появился одинокий самолет. Коваль решил, что это военная машина, истребитель. Краем глаза наблюдал, как выползает из-за рамы окна тоненькая белая стрелка, постепенно превращаясь в кружевную дорожку — след сгоревших газов — и упорно лезет вверх.

Павленко проследил за его взглядом и поежился в мягком, обтянутом искусственной кожей кресле. Он тоже ловил каждое движение Коваля. Чувствовалось, что он сейчас очень нервничает, но пытается не показать этого.

Полковник дождался, пока белая стрелочка упрется в верхний угол окна, и спросил:

— Поездка ваша, Вячеслав Адамович, в Ереван была удачной?

— Не совсем.

— Почему?

— Не все успел. Вы же отозвали.

— Ну, пожалуй, не я, институт. В Ереване внедряли новый метод шлифовки?

— Нет. Моя работа связана с увеличением прочности шарнирных соединений.

Дмитрию Ивановичу было известно, что в Ереване Павленко бездельничал. На заводе появился всего пару раз и то на часик-другой, чтобы отметить командировку. Походив немного с мрачным видом по цехам, он незаметно исчезал. Все остальное время провел в гостиничном номере, где запирался наедине с бутылкой. Знал Дмитрий Иванович и то, что на второй день командировки Павленко позвонил домой, но, когда Варвара Алексеевна взяла трубку и несколько раз прокричала в нее «алло», ничего не сказав, положил свою…

— А с новшеством, которое предложил Журавель, вы знакомы?

Павленко помедлил с ответом. Коваль заметил, как изменилось его дыхание.

— Да, знаком, — наконец ответил Вячеслав Адамович. — И более того…

— Что значит «более того»?

— В свое время думал о том же…

— Что значит «в свое время»? Может, это была ваша идея — разнообразное движение абразивов при шлифовке?

Павленко замялся, опустил глаза.

— Какое это имеет значение теперь, — махнул рукой, выпрямившись. — Поймите меня правильно… я считаю, дело прошлое.

— В каком смысле «теперь»? И «дело прошлое»?

— Да в том же смысле, в том же, — вдруг раздраженно ответил Вячеслав Адамович и бросил на Коваля сердитый взгляд. — То ли я первый придумал, то ли Антон, какая разница, раз его на свете уже нет… Просто так совпало… Стечение обстоятельств… А теперь что же? Антон успел заявить об изобретении, значит, все остальное, извините, пожалуйста, мусор и автоматически отпадает… На фоне этой беды все остальное — мелочи, суета. Говорить стыдно, кто больше, кто меньше. Высчитывать, мелочиться…