Ирм посмотрел на свои руки в беспалых перчатках и представил эти же руки с ручкой над важным договором, а потом – над кульманом захудавшего бюро, а потом – над клавиатурой компьютера. И даже с указкой представил. И ничего не смог увидеть до конца. Зато ярко видел эти ладони с оружием, с артефактом, и в очередной раз он понял, что дорога на Большую Землю будет для него чужой.
Сообразив, что пауза затянулась, а Вита тактично молчит, наемник продолжил:
– Служба тяжело поначалу шла, а потом втянулся как-то, привык, уже иначе жизнь и не представлял. За пять лет, смешно подумать, до старлея дослужился только. Может, лизал бы я зад командирам, то капитана бы получил. Да только, как говорится, служить бы рад, прислуживаться тошно.
– Поэтому ты ушел со службы? – воспользовавшись недолгой паузой, спросила девушка.
– Нет, – наемник покачал головой. – Рапорт мне пришлось написать отнюдь не по собственному желанию. Зима тогда была. – Ирм мечтательно улыбнулся, вспоминая былые времена. – В Новосибирске зимы холодные, а тогда и вовсе жуткий мороз стоял. Я домой уже поздно возвращался и услышал женский крик. Громкий такой, знаешь, пронзительный. Так может кричать только действительно до смерти перепуганная женщина. Думать долго не стал, тем более что в такое время на улице уже почти никого нет. На крик я прибежал так быстро, как, наверное, на марш-бросках в армии не бегал. А там два здоровяка пытаются девушку в машину затащить. Она, бедняга, сопротивляется, как может, извивается, дергается, ударить пытается. Да куда ей – маленькая, хрупкая, на ангела чем-то похожа. Времени на размышления не было. Одного я огрел сразу по голове тем, что под руку попалось. А попалась мне здоровая такая железяка. Хорошо я так его хренакнул по голове, ненадолго даже подумал, что убил. Но ничего, крепкий оказался. Такие всегда крепкие. Дружбан его перепугался, девушку бросил, машину тоже кинул и удрал. Девчонка на снегу сидела и плакала, бедняга. Эти мрази успели надругаться над ней. Тогда я этого еще не знал. Девчонку я в свой бушлат укутал, смотрю на мужика этого, а он лежит и не двигается, снег вокруг него в крови. Вроде и урод, а не бросать же его, неправильно это. Но знал бы, что он девчонку… бросил бы.
Ирм говорил, а сам был уже не здесь, а в том злополучном вечере, воспоминания о котором старался запихнуть в самые глубины памяти. У каждого человека были в жизни моменты, которые больше всего хочется забыть. У кого-то – это мелкий постыдный эпизод, вроде воровства денег из кармана или неосторожного слова, сказанного близкому человеку. У других – это более серьезные проступки: прошел мимо бездомного животного в страшный мороз, оставляя его на верную гибель, прошел мимо человека, лежавшего на земле, и не вызвал ему «Скорую». И случись это хоть десять лет назад, память бережно хранит воспоминания, которые всплывут обязательно в самый неподходящий момент, когда тебе и так плохо, когда ты сомневаешься в своей человечности и в праве на жизнь.
