Форма приветствия чётко определяла статусы. Аким - гость. Он "добирался", его "приняли". В моём дому. Гость - душевно приятный. Но не старший, начальный. "Друг сердешный", а не "родитель суровый". Что Аким будет в эти игры играть... Да не может он иначе! Он всю жизнь так прожил, "ровняя статусы". Я для него - "ублюдок безродный", чтобы он временами сам себе не говорил, не думал... Рефлексы служилого боярина - никуда.
Радостно глядя сверху в раскрасневшуюся мордашку Акима, я спросил стоявшего рядом Чарджи:
--
Говорят, бой был. Потери?
--
Семь - двести, шестнадцать - триста.
Аким задёргался у меня в руках, зашелестел, пытаясь освободиться и изложить своё мнение. Я чуть придавил его к кафтану в подмышку и продолжил:
--
Что ж это вы так? Неаккуратно. Кто да кто?
Чарджи начал перечислять погибших.
***
Я их почти всех знаю. Кого с Пердуновки, кого с отсюда. У меня на глазах - их мыли, крестили, учили. Они работали рядом со мной, кто-то в бой ходил. Мы жили вместе. Пили-ели-веселились... Я их помню. Специально запоминал. Видя нового человека, пытаюсь найти его характерные, ему одному свойственные черты. Словечки, манеры, движения, ухмылки... Сходство со зверем, предметом или другим человеком...
Я смотрю на людей.
Я их вижу.
Я стараюсь их понять.
Душу свою вкладываю.
Старался. Вкладывал.
Теперь - прахом земным стали.
"Выполнив гражданский долг
Пал на землю храбрых полк
Перед Родиной долгов
У нас больше, чем полков".
Я вам, факеншит, не "Родина"! За долги мне - помирать не надобно! Их отрабатывать надо!
Теперь - некому...
***
Перед моим балаганом на полчище Аким начал, было, изображать из себя радушного хозяина:
--
Чего нам в этом шалашике тесниться? Пойдём лучше ко мне в терем. Там и побалакаем. Вона, рядом.
--
Какой терем? Откуда?
Недалеко от моей жердяной юрты, шагах в двухстах, стоит свеженький, аж смола на брёвнах видна, полуторо-этажный терем-теремок - барак типичного небогатого боярско-усадебного типа.
А из-за плеча негромкий повествовательный голос Терентия:
--
Невместно воеводе в шалашике пребывать. Мы, пока тебя не было, построили жильё тебе поприличнее. Однако же, Аким Янович явивши, то строение занял. Под себя и слуг своих.
"Жилищный вопрос их сильно испортил". А мне теперь что - их также сильно исправлять?
Аким немедленно взвился. Но... неинтересно. Он поступил по обычаю: "самый вкусный кусок - вожаку стаи". Или, там: "лучший дом - генералу". Только он здесь - не вожак. И, даже, не генерал.
