Котик с Ганькою, оба в слезах, взялись перед печкою за руки и сделали вызов.
Злой выскочил Духовик, хмурый; вместо обычной команды «стройся» как чихнет черным дымом!
— Знаю, знаю, — ворчит, — мальчик с зайчиком разменяться не могут из-за умных старших людей. Двери заперли, ключ в карман положили. Один раз убежал думают, всегда будет бегать.
Разворчался Духовик.
Ганька с котиком стали на коленки и взмолились ему:
— Дяденька миленький, разменяйте у превращенок душки!
Духовик чихнул опять дымом и, конфузливо озираясь, забормотал:
— Я за глаза разменять не могу, надо вызвать начальника…
Духовику было очень неприятно признаться, что не он самый главный на кухне. Вот почему вместо команды «строй-ся» он чихнул только дымом. «Пусть, думает, — один только кухонный мальчик узнает, а прочая мелочь — крысы, мыши, прусаки и клопы так и считают, что я самый главный на свете».
Духовик, качаясь на своих макаронных ногах, прошел к большому котлу с горячей водой, который был вмазан рядом с плитой.
— Ваше высококухенство, Евмей Фуфаней, — поклонился, он низко-пренизко.
— Их громкобульканье! — взвизгнул в немытой кастрюле Кастрюльник.
В котле с горячей водой вдруг из множества мелких вспух один громадный пузырь. Дулся, дулся и вздулся — куда толще всякого мыльного. Лопнул — а из него выбулькнул сам главный кухонный житель — Евмей Фуфаней.
Пузо круглое и прозрачное, сквозь него сковородки виднеются. Голова тоже пузырь, но поменьше, и руки пузырные. На руках пальцы-пузырьки. Глаза, нос и уши — все, все надутое, вот не выдержит — лопнет или вверх улетит.
— Пуф, пуф! — сказал Евмей Фуфаней и с каждым словом пускал в воздух переливчатый крепкий пузырь. Так эти пузыри и летали, не лопаясь, над плитой.
Духовик высоко поднял колдовской прутик, ударил им изо всей силы по своей макаронной ноге, нога сломалась, он встал будто бы на колено, стегнул по другой — стал на оба и пискнул:
— Помогите, ваше высококухенство, разменять зайца с мальчиком!
— Пуф, пуф! — опять выпустил пузырьки Евмей Фуфаней, всплеснул руками и пошел лопаться. Сначала пропали пузырьки-крошки, потом пузыри, потом толстое пузо-пузырище. Громадное пузо-пузырище так громко лопнуло, что кухарка Плакида ахнула и увидала страшный сон.
А на кухне вот что случилось: едва лопнули Фуфанеевы пузыри, как взвилась над котлом преогромная муха-Шептуха с мешочком за крыльями.
Муха села зайчику-Петрику на нос и хоботком втянула в себя его душку, пропихнула ее в мешок лапками, задернула крепко нитку, взвалила себе мешок на спину и сквозь щелку влетела в детскую.
