Черт возьми, как же мне стыдно, больно и обидно…
Детский голос. Чья-то дочка лет пяти-шести. Прекрасная белокурая принцесса, смотрела на меня с искренним сочувствием.
— Мама, тетя что, ногу сломала?
— Маша, отойди, дай взрослым место. Тетю надо полечить.
Маша стояла неподвижно и никак не хотела уходить. Мне тоже не хотелось, чтобы она уходила. Такие красивые волосы.
Аккуратненькие ушки, серо-голубые глаза, мраморная кожа, красиво очерченные яркие губы… Картинка увеличивалась, заполняла все пространство; сосудики на висках такие тоненькие, юные, пульсирующие… переплетаются, уходят глубоко, все дальше и дальше. Множество маленьких красных ниточек в голове у крохотной девочки; они дышат, двигаются, сохраняют живой объем, растворяются в самых глубоких отделах мозга…. а вот один, некрасиво большой, неровный, неправильный, как будто жирная темно-красная клякса, совсем некстати в такой прекрасной детской головке…
Кто-то прибинтовал к моей ноге несуразное сооружение; теперь можно скакать в автобус. Народ засобирался, и мне стало стыдно еще сильней — погуляли бы еще пару часов, не меньше; а теперь из-за моей конечности каждый чувствует своим долгом побыстрее добраться до города, а точнее до первого же рентгеновского аппарата.
Прекрасно, ничего не скажешь. Только бы завтра все прошло, как же я сяду за руль…
Благородный грузин подхватил Елену Андреевну на руки и понес до машины, под громкие присвистывания толпы. Пахнуло дорогим парфюмом из-под не менее дорогой толстовки; я вяло пыталась изобразить сопротивление.
— Доктор, да не надо, я дойду.
— Что вы, Елена Андреевна, я как настоящий хирург — пользуюсь возможностью наладить отношения. С реанимацией всегда надо дружить.
— Очень резонный повод для такого джентльменского поведения.
Следом в машину залез Саня; тут же отогнал Парджикия в сторону, уселся рядом и положил мою кое-как фиксированную конечность к себе на колено.
— Не опускай вниз, а то будет отек. Как завтра-то нам с тобой работать, теперь не знаю прямо, Ленчик.
— Да ничего, я приеду в любом случае.
— А если перелом?
— Да не… я бы почувствовала. Просто сильное растяжение.
— Ладно, утром будет видно. Я за тобой заеду.
— Спасибо, ты настоящий друг. Сань, а что за девочка бегала, такая хорошенькая, беленькая? Чья она?
— Машка?
— Вроде Маша, да.
— Это одной из косметологов дочка.
— Слушай… а ты ее знаешь, косметологицу эту?
— Не очень. У Вари надо спросить.
Пока ехали до города, про срочную рентгенографию моей ноги благополучно забыли. Гораздо важней оказалось другое — прекрасную Машу через пару недель прооперировали; убрали большую сосудистую аневризму у основания мозжечка. Как же это хорошо, что убрали!
