Моя первая любовь | страница 74
Я нашел возлюбленную в толпе и вдохновенно поднял букварь над головой. Именно удар букварем мог сказать музе моего сердца о той полноте чувств, которые меня переполняли. Я побежал. Она очень быстро поняла, что я бегу только лишь за ней, игриво блеснула глазами и побежала от меня. О боже, это были счастливые мгновения. Впрочем, главное счастье этого дня было еще впереди.
На самой высокой скорости девочки-первоклашки Карина огибала группу девчонок, игравших в ручеек, и случилось страшное… она наступила на ногу старшекласснику, стоявшему у стены. Синие брюки, пиджак, отложной воротник у рубашки, прическа в стиле Жан Мишель Жарр. Я запомнил этого подлеца на всю жизнь. Он недовольно хмыкнул, осмотрел свои убогие, но все же кеды, и отвесил моей возлюбленной легкий, но омерзительно обидный подзатыльник. Она растерянно остановилась и заплакала. Я подбежал и, задрав снизу вверх свою буйную головушку, произнес, по сути, первое, что мне пришло тогда в голову: «Извинись!» Существо, превышавшее меня в росте раза в три, удивленно посмотрело вниз и сделало пространный жест рукой: мол, проваливай, малышня. Старшеклассник отвернулся, Карина плакала, а я понимал, что дальнейшие переговоры смысла не имеют. И тут я сделал один из самых мужественных шагов в своей жизни: подошел к обидчику моей возлюбленной. В руках у меня был только мой новенький букварь из жесткого советского картона. Ударить обидчика так же, как я хотел передать чувства любви Карине, то есть плашмя, было бы неверным. Вряд ли я это понимал в тот момент, скорее, просто почувствовал и перевернул букварь ребром, направив углы обложки на противника. Модный юноша не смотрел в мою сторону, когда я окончательно приблизился и, подняв руки вверх, ударил его букварем. Букварь был новый и жесткий, а ударил я собственно туда, докуда смог дотянуться.
Если бы дети советского времени умели хлопать не по приказу, то в эту минуту коридор и рекреация, наверное, просто взорвались бы аплодисментами. Поскольку дотянуться я смог до весьма болезненной точки любого мужского существа вне возрастных градаций, то старшеклассник взвыл и буквально опустился на колени передо мной и Кариной. Бегать и водить хороводы все перестали. Это был шок и триумф. Я завалил лося.
Конечно, и следующее за триумфом мгновение не задержалось. Лось встал, поднял меня в воздух за воротник и шлепнул об вощенный паркет рекреации, после чего покинул наш детский этаж.