Моя первая любовь | страница 58



В моем воспаленном сознании бушевали десятки вопросов. Все ли явятся на показ или кто-то из девочек, то и дело менявших настроение, решит сделать финт ушами? Не взбрыкнет ли Прекрасный Возлюбленный перед необходимостью надеть женское платье в публичном месте? Не поубивают ли они с женихом друг друга прямо на сцене? Если поубивают, посадят их или меня?

Но волновалась я напрасно. Общая атмосфера праздника подкинула дров в тот костер, который я разжигала все эти дни. Шарики-гирлянды повсюду, сцена не такая уж обшарпанная, а вполне сносные театральные подмостки, родители горделиво достали редкие видеокамеры, а нам есть, что им показать.

Да и Большая Любовь моих шестнадцати лет влился в образ превосходно. Для него откуда-то приволокли тряпки, от буйства красок которых рыдал бы в истерике любой стилист. На него повесили столько бус, что новогодняя елка осыпалась бы от зависти. Его раскрасили в какой-то немыслимый боевой камуфляж, и он здорово смахивал на луизианскую бордель-маман. Но главное, при всех этих радиоактивных составляющих, даже из окна соседнего здания можно было разглядеть, что это парень, а не очень решительная женщина.

Перед нами выступала другая группа… с медленной философской балладой. Правда, на этот раз они пытались рассказать миру не об утерянном смысле жизни, а о внутреннем разочаровании войны. Наверно. Они перемазались белой краской, нацепили боевые шлемы, зачем-то закутались в простыни с подозрительными алыми пятнами. Мучнистые зомби в касках — о да, это тема для школьного концерта.

На моих глазах разворачивалось то, чего нам чудом удалось избежать. Монотонная песня длилась целую вечность, убаюкивая зрительный зал. Подростки с суровыми и печальными лицами наматывали круги вокруг лавочки, установленной на сцене. Под властью высокой температуры я не могла найти в их выступлении символизм, хотя он наверняка был.

И вот после этого горестного уныния на сцену хлынула наша группа. Зал, прикорнувший под мелодию скорби, оживился. На видеокамерах загорелись красные огоньки, стыдливо потухшие на середине предыдущего номера. Остро чувствовалась нехватка попкорна на этом концерте.

У моей лихорадки был только один плюс: она безжалостно прошлась огнетушителем по моим разбушевавшимся в первой любви гормонам, заставив взглянуть на происходящее совсем другими глазами. И знаете что? Это было хорошо. Смех, как я уже сказала, работает всегда, он мгновенно объединяет и не требует большого жизненного опыта. В конце концов, даже младенцы умеют беззубо улыбаться маме, это нам на уровне инстинктов понятно.