В проходе между сараями стоял и смотрел на меня ничем не примечательный мальчик примерно моего возраста. Тропа была узкая, а незнакомый мальчик нарочно уселся на корточки поперек и уставился на божью коровку, ползущую по цветку клевера. Я обошла юного натуралиста, прижимаясь к стене сарая. Мальчик смотрел на жучка так сосредоточенно, будто впрямь заинтересовался — им, а не мной.
— Знаешь, где много-много божьих коровок? — не выдержала я.
Он поднял голову:
— Где?
На такие вопросы есть готовые ответы-дразнилки. «Кто? — Дед Пихто!», «Че? — Через плечо!».
— Где, где — у тебя на бороде!
Тут бы броситься наутек — мальчишка чужой, прибьет, чего доброго. Но он рассмеялся, и я остановилась. Детское общение свободно от многозначительных пауз.
— Мальчик, пошли играть!
— Не, я на реку.
Над нами наверняка довлели одинаковые запреты.
— Разве тебя одного пускают?
— Я не спрашиваюсь, — пожал он плечом. — Папа в командировке, послезавтра только вернется.
— А мама?
— Мама далеко.
— Где? — я допустила оплошность.
— В Караганде, — усмехнулся он (еще один вариант ответа). — Мы в Иркутске живем, сюда я к отцу на каникулы приехал.
— Один?!
— Мама на самолет посадила, и я прилетел.
Оказалось, этот на редкость самостоятельный мальчик по имени Олег перешел уже в третий класс (я-то во второй). Мы поболтали о божьих коровках. Их жизнь действительно была ему интересна.
— Когда вырасту, стану энтомологом.
— Будешь изучать жучков?
— Всяких насекомых.
Мы миновали задворки общежития. Впервые иду купаться без взрослых. Вину побега затмевает новизна ощущения. «Прости, бабдуся, я скоро вернуся!» — думаю бесшабашно.
И вот в просветах улиц, как слюдяные пластинки, вспыхивает река. Наша Лена. Самая красивая река в мире, красивее нет, честное слово. Вода в ней студеная даже в зной, течение сильное… Хорошо ли плавает Олег? Я умею только «по-собачьи» и немного волнуюсь.
На пляже с десяток разновозрастных детей и толстый Боба. Я знаю Бобу, он из общежития, всегда ходит с братом Никиткой и Фаридом с набережной улицы. Успокаиваюсь: слышала, что Фарид отличный пловец.
Мальчишки немного старше меня, а сколько лет Бобе — непонятно. Он пузатый и мягкий, будто родители не очень умело слепили его из розового пластилина. На лбу залысины, щель тонкогубого рта всегда приоткрыта. Боба большой, но не взрослый.
Ребята нашли где-то сходни с железными поручнями — наверное, половодьем прибило, и катаются, как на плоту, приспособив Бобу в роли буксира. «Плот» не настолько надежный, чтобы отправиться в странствие, но вес двух огольцов держит крепко. Боба радостно машет рукой, и я рада — узнал.
