Геллхорн поморщилась. Ей и эта причина явно казалась недостаточной.
— Интересно, как вы жили до того, как приехали в Испанию? — спросила она.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не коммунист, вас ожидало хорошее будущее в торговом флоте, и уверена, вы пользовались успехом у женщин. Я просто не могу поверить, что вы могли бросить все это... лишь ради мести за смерть деда и бабушки. Что-то тут явно не сходится.
Райли пожал плечами.
— Это ваша проблема, — ответил он.
— У вас что-то случилось, ведь правда? — Сквозь темные очки стало заметно, как она прищурилась. — Что-то серьезное, о чем вы не хотите рассказывать.
Алекс искоса посмотрел на неё.
— Есть вещи, о которых я не намерен вам рассказывать, мисс Геллхорн.
— Я думала, мы договорились, что вы будете называть меня Мартой.
— Хорошо, — согласился он. — Я не хочу рассказывать о моем прошлом, Марта.
— А о том, что произошло на холме Пингаррон, во время сражения за Хараму?
— Тем более.
Они добрались до рожкового дерева и остановились в его тени.
— Об этом сражении ходят разные слухи, — продолжала напирать она, усаживаясь под деревом и прислонившись спиной к стволу. — Но мне хотелось бы услышать вашу версию событий.
— А мне бы хотелось никогда в жизни больше к этому не возвращаться, — ответил он, устраиваясь рядом.
— Я знаю, вы были на волосок от смерти. Знаю, что пуля прошла в нескольких миллиметрах от вашего сердца, и что ваш друг вынес вас с поля боя под вражеским огнём. Знаю, что много месяцев вы пролежали в госпитале, и после этого вам присвоили звание лейтенанта.
— Ну, если вы столько всего знаете, зачем вы меня расспрашиваете?
— Потому что хочу знать правду, — ответила она, откладывая блокнот. — Я хочу узнать об этом от человека, который там был. Моим читателям нет дела до боев и наград, но им будет интересно побольше узнать о человеке, который отправился добровольцем воевать в чужую страну, сражаться с фашизмом плечом к плечу с солдатами разных народов, собравшимися со всего мира.
Райли скрестил руки на груди. Видимо, этот разговор его слегка забавлял.
— Хорошо сказано, — сказал он. — Вы сближались со всеми, у кого брали интервью, чтобы развязать им языки?
Геллхорн нахмурилась и гневно сверкнула глазами, но тут же овладела собой.
— Вообще-то да, — в конце концов призналась она. — Только это почти никогда на срабатывает.
— Неудивительно. Сомневаюсь, что кого-то из этих ребят, — он указал на солдат, расположившихся под оливами в пятистах метрах от них, — интересует все то дерьмо, которого требуют ваши читатели. Им нужно только одно: чтобы их оставили в покое и не расспрашивали обо всех ужасах, которые они имели несчастье пережить.
