Там погибли смертью храбрых наши верные друзья.
Сражался за Мадрид наш славный батальон —
Не за чины, не за награды.
Там мы сражались, сыны народа,
Парни Пятнадцатой бригады.
Никогда мы не вернемся в ту долину нашей боли,
Но жива доныне память в наших мыслях и сердцах.
Так поднимем же бокалы, до краев вином наполнив,
За погибших смертью храбрых в этих огненных песках.
Посреди песни неожиданно показалась изящная журналистка — с распущенной гривой великолепных волос, в мужской одежде и в темных очках, она шла мимо лежащих под деревьями людей, не обращая внимания на восхищенный свист и расточая неотразимые улыбки. Поглядев из-под руки, она заметила сидящую под очередным деревом троицу и направилась прямо к ней.
— Добрый вечер, господа, — окликнула она троих друзей, стоя в тени оливковых деревьев. — Я вижу, вы вернулись из разведки, лейтенант Райли.
— Да, только что вернулся.
— Могу я сесть рядом с вами?
— Пожалуйста, — ответил Лоу.
— Насколько успешной оказалась ваша вчерашняя разведка? — спросила журналистка.
— Вполне успешной, — улыбнулся Джек, многозначительно потирая живот.
Геллхорн удивленно посмотрела на галисийца, однако не решилась спросить, что он имел в виду.
— Полагаю... вы не имеете права рассказывать мне о том, что видели.
— Вы весьма догадливы, мисс Геллхорн, — заметил Лоу.
Однако все внимание журналистки было сосредоточено на Райли.
— Разумеется. Но вы, лейтенант, должны мне интервью, — сказала она, сняла тёмные очки и сверкнула синими глазами.
— А вы записались на прием у моего секретаря? — спросил он насмешливо. — У меня весьма плотный график.
— Ну, я уверена, что вы сможете найти для меня «окно», — улыбнулась журналистка.
— Если это в моих силах, — вкрадчиво ответил Райли, подмигнув, — то я буду рад его для вас найти.
Десять минут спустя они медленно удалялись по узенькой тропке в направлении старого рожкового дерева, под которым они завтракали сегодня утром. Это было единственное тенистое место, где можно было спокойной поговорить вдали от глаз и ушей всего батальона.
Марта достала блокнот и всю дорогу записывала ответы лейтенанта. Тот отвечал вполне охотно — до тех пор, пока вопросы не стали слишком личными.
— Так почему же офицер торгового флота из Бостона решил отправиться добровольцем на войну, не имеющую никакого отношения к его стране? — спросила она.
— Я вам уже говорил: моя мать — испанка.
— Это недостаточная причина.
— Националисты расстреляли моего деда и бабушку перед воротами кладбища. По-вашему, этого недостаточно?
