— Ох. Хорошо. Могу я… Есть ли у меня ещё время? Простите, я немного не привыкла к правилам.
— Ничего страшного, — говорю я мягко. — Знаете, думаю, это хорошее начало, не считаете?
— Да, — бормочет девушка. Я слышал, как она собирает свои вещи и открывает дверь, а затем начинает говорить. — Да, думаю, вы правы. Ну, так… Не будет никакого покаяния или что-то в этом роде? Когда я гуглила «исповедь» на прошлой неделе, там говорилось, что в конце должны говорить: «Радуйся, Мария» или что-то такое.
Собравшись, я тоже решил выйти из исповедальни, думая, что будет легче объяснить всю систему покаяния не через эту дурацкую затворку, а глядя в глаза, но затем я замер.
Её голос был сексуальным. Даже её смех был сексуальным. Но никто не идёт ни в какое сравнение с ней.
У неё были длинные тёмные волосы, я бы сказал, даже чёрные, и бледная-бледная кожа, подчёркнутая ярко-красной помадой, которой она красилась. Её лицо имело нежные черты: тонкие скулы и большие глаза, что напоминало девушек из глянцевых журналов. Но больше всего меня манили её рот, пухлые губы, которые были слегка приоткрыты. Два передних зуба выделялись немного больше остальных, и это делало её ещё более сексуальной.
И прежде чем смог остановить себя, я понял, что хочу погрузить свой член в её ротик.
Я хочу, чтобы этот ротик выкрикивал моё имя.
Я хочу…
Я окинул взглядом церковь, пока в поле моего зрения не попала фигура распятого Иисуса.
«Помоги мне, — молился я мысленно. — Это что, одно из твоих испытаний?»
— Отец Белл? — позвала она.
Я глубоко вздохнул, прошептав про себя ещё одну молитву, и думаю, она не заметила, как взглядом я жадно поглощал её рот… Или что мои брюки в области ширинки заметно натянулись.
— Думаю, нет никакой необходимости в покаянии именно сейчас. Я просто хочу приходить сюда и раскаиваться, рассказывая о своих внутренних переживаниях, можно ведь так?
Её рот изогнула милая улыбка, и мне вдруг захотелось целовать её до тех пор, пока она не станет умолять меня взять её.
«Святое дерьмо, Тайлер. Что за нахрен?»
Истерично произнёс про себя «Радуйся, Мария», пока она поправляла ремень от своей сумочки.
— Возможно, увидимся на следующей неделе?
Дерьмо. Смогу я сделать это снова в течение семи дней? Но затем, вспомнив её слова, полные боли и раскаянья, я снова почувствовал желание утешить её. Мне хотелось подарить ей этот тёплый мир, наполненный надеждой и будущим, я хотел подарить ей полноценную жизнь.
— Конечно. Буду рад увидеться с вами снова, Поппи, — я не хотел произносить её имя, но всё же сделал это. Причём таким голосом, от которого женщины тут же запрыгивают к тебе на колени и просят