– Как вас зовут? – она засмеялась. – Провожу, можно сказать, ночь с мужчиной, и даже не знаю его имени!
– Меня… – он вдруг запнулся, – пусть… хоть Лёва…
– Пусть? – она все смеялась. – А если не пусть? Тогда как?
– У меня странное имя…
– И все же?
– Ну, тогда… Эл…
– Эл… – она задумалась, потом повторила, – Эл… Это как же, когда полное? Эльдар? Эльмир?
– Нет. Нет полного.
– Странный вы человек, как и ваше имя, – ее глаза уже почти привыкли к темноте, и она все пыталась получше разглядеть его. Они вышли и воды и сидели на берегу. Он одел одни только джинсы. Она, дожидаясь пока хоть чуть-чуть высохнут ноги, – в своей длинной рубашке, которая была как мини-платье. – Вот даже и не спросите, как меня зовут?
– А я знаю – Лана.
Ей вдруг стало как-то не по себе. Если бы он сказал Света, было бы понятно – услышал от других. Но Лана… На базе ее никто так не называл. Он сразу же угадал ее тревогу:
– Вы меня боитесь? Не надо. Я ничего плохого даже в мыслях не держу. Честно.
– Я верю, – она и правда почему-то ему верила. – Но откуда вы взяли это имя? Меня здесь так никто не зовет.
– Но это же просто: я слышал – Света. Света – Светлана – Лана…
– Меня чаще Светкой зовут. О Лане никто никогда не додумывается. У меня для Ланы внешность совсем не подходящая!
– А я на вас изнутри смотрю, – засмеялся он, – и там все очень даже подходящее!
Она вдруг вспомнила, что баба Аня говорила почти то же самое…
Он поднялся, свою легкую тенниску одевать так и не стал, просто перебросил через плечо.
– Мне надо идти, извините…
Ей вдруг почему-то стало грустно, она представила, что его кто-то ждет… А он, словно читая ее мысли, сказал:
– Меня работа ждет, а не то, что вы подумали!
– Работа? Ночью?
– Ну, да – опять улыбнулся он, – считайте, ночная смена!
– А за ночной сменой должен быть выходной. Значит, я жду вас днем в гости?
– Нет. А вдруг я вам при дневном свете не понравлюсь? – опять засмеялся он. – Лучше постепенно привыкать!
– Да я все равно вас уже вижу. Я глазастая!
Она теперь действительно видела его. На небе вышла из-за туч и вовсю сияла полная луна, глаза привыкли к темноте. Он был лишь ненамного выше ее, может на полголовы. Очень ладно и изящно сложенный, можно было бы даже сказать женственный, если бы не широкие плечи и низкий голос. Волосы, доходившие до груди, волнистые и пушистые, при свете дня, скорее всего, были светлые. И лицо у него было очень хорошее. Простое, приятное, с большими веселыми глазами, цвет которых, конечно, даже и при такой луне разглядеть было невозможно.
