– Папа, ты заболел? – спрашиваю я.
Его снова пробирает дрожь. Он мягко сжимает мои плечи.
– Да, Мия, я заболел. Если ты пойдешь с Филом, папа поправится.
Прикусив губу, снова смотрю через плечо. Фил снимает солнцезащитные очки и слегка улыбается. У меня мурашки по коже. Его улыбка мне совсем не нравится.
– Ладно, папочка, я пойду, – киваю я и радуюсь, получив от отца в ответ улыбку.
– Ты умница, Мия. Не забывай, ты моя принцесса. Поэтому тебя и зовут Мия, – говорит он. – Ты всегда будешь моей маленькой девочкой.
Папа говорил мне, что Мия по-итальянски значит «моя». Мне нравится думать о том, что я всегда буду папиной.
– Не забудь свой рюкзак, – говорит он, надевая мне на плечи розовый ранец с феей Динь-динь. – Фил будет водить тебя по разным местам, чтобы ты передавала людям маленькие пакетики, которые им нужны, вот и все. Ты ведь сделаешь это для папы?
– Да, – соглашаюсь я. – А что внутри этих пакетиков? Почему он сам не может их раздать?
Папа закрывает глаза и тяжело вздыхает.
– Там конфеты. Для взрослых. За каждую конфету, которую ты дашь взрослым, Фил даст конфету папе. Пора идти, Мия, увидимся позже.
Я уже большая девочка. Мне целых восемь лет. Большие девочки не плачут.
– Я люблю тебя.
Я крепко обнимаю папу. Он вспотел и весь дрожит. Я сделаю то, о чем он просит, потому что хочу, чтобы он снова играл со мной в догонялки и готовил обед, как раньше, пока не заболел.
С трепещущим сердцем я иду навстречу Филу, который уже направился к своему белому фургону.
– Мия! – зовет меня папа.
– Что, папочка? – тут же откликаюсь я и бегу к нему.
Может быть, он передумал, и мне не придется идти с Филом.
– Детка, обещаю тебе, это только один раз. Папа поправится.
– Хорошо. Пока, папа, – говорю я, глядя в его красные, сонные глаза.
Я иду к Филу, оглядываясь на каждом шагу, надеюсь, что папа позовет меня обратно.
Но он молчит.
В тот день я поняла… мой папа – лжец.
* * *
Резко очнувшись ото сна, я дышу так часто, будто только что пробежала тысячу кругов вокруг луны.
Оглядываюсь и понемногу успокаиваюсь, сердцебиение возвращается к почти нормальному ритму. Через тонкие шторы с оборками я вижу, что снаружи еще темно.
Черт, ненавижу сны.
Я всегда просыпаюсь именно так, и мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. По опыту я знаю, что заснуть снова мне не удастся, особенно после такого сна. Этот сон, о котором мне хотелось бы забыть, приходит ко мне вновь и вновь, воскрешая в памяти тот день, когда я утратила веру в своего отца. День, когда отец обменял меня на наркоту.
