– Что именно ты ищешь? – спрашивает дедушка, пока я не успела сбежать.
Я удивленно поднимаю бровь, не понимая, о чем он говорит.
– Да я про работу, – поясняет он с улыбкой.
Я пожимаю плечами.
– Что угодно, лишь бы платили, и работа была более-менее законной. Хотя незаконная тоже сойдет, а если что – я «не понимать английский», – отвечаю я, имитируя испанский акцент.
Дедушка громко, от души смеется и утирает слезу в морщинистом уголке глаза.
Я осторожно улыбаюсь, но в следующую секунду улыбка исчезает.
– Что ж, если хочешь знать, – говорит дедушка, непринужденно облокачиваясь на стойку, – есть тут у нас одно рабочее место.
– Правда? – с интересом спрашиваю я.
– Сильно не радуйся, работать придется на кухне – готовить завтрак для гостей, а потом еще убираться в комнатах, когда постояльцы съедут. Могу предложить тебе дешевую комнатку. Зарплата, конечно, не ахти, но…
– Все супер, – перебиваю я. – Можно, я начну завтра?
Дед широко улыбается. У него не хватает нескольких коренных зубов.
– В смысле – сегодня, – поправляет меня он, оглядываясь на белые настенные часы. Дежа вю…
– Это значит «да»? – уточняю я, оставив без внимания его комментарий и мысленно скрестив пальцы.
Дедушка улыбается, и его добрые серые глаза отвечают мне без слов.
– Кстати, меня зовут Хэнк, – представляется он, протягивая ладонь.
Мысленно благодаря Бобби за то, что он отправил меня сюда, я смотрю на руку Хэнка, обветренную, морщинистую, и твердо пожимаю ее.
– А меня – Пейдж. Пейдж Кессиди, – говорю я.
Имя легко слетает с языка.
Только ведь это действительно я.
Мия Ли была жертвой.
Но Пейдж Кессиди умеет выживать.
Глава 3
ЖИЗНЬ МИИ ЛИ
– Папочка, я не пойду с ним, я его боюсь, – хнычу я.
Мой отец, Томас Ли – высокий, черноволосый, голубоглазый. На моих глазах он превратился из тучного здоровяка в больного исхудалого человека. И я знаю, что всему виной белый порошок, который он курит и иногда нюхает.
Папа наклоняется и опускается на одно колено, заглядывая мне в глаза.
– Будь хорошей девочкой, иди с Филом, хорошо, детка? Он тебя не обидит, – говорит папа, кивая.
– Но мне он не нравится, – отвечаю я, оборачиваясь через плечо и глядя на здоровенного Фила.
Огромного, толстого Фила.
Он стоит, скрестив руки на груди. Мне страшно. Хотя на нем темные очки, я знаю, что он смотрит на меня и злится. Большое круглое брюхо выпирает, как у Санты Клауса, вот только Санта выглядит куда добрее. Да и постройнее, пожалуй.
Отвернувшись от Фила и снова взглянув на отца, я вижу, как челюсть у него ходит ходуном, и весь он дрожит, словно от холода. Да что с ним такое?
