. А ты это точно узнал? Про сержанта… ну, как бы его непосредственного командира… что, так и было?
Иван. Знаешь… (Прищурившись, разглядывает ее.) Я навещал его лично… в Хевроне… Древней столице Израиля… Лежит бедолага в военно-полевом госпитале… Острейшая форма дизентирии…
Сара(недоверчиво). Что, правда?
Иван. С кровавым поносом…
Сара. И что он сказал?
Иван. Что говорят в таких случаях: не утерпеть было до такой степени — что пострашнее арабской пули…
Сара. Но, получается, подожди… что Алеша — из-за него?
Иван. Обещал на суде взять вину на себя.
Сара. На суде? Обещал? Как понимать? Он обосрался — он еще обещает?
Иван. Возьмет, он сказал, что возьмет, погоди, он возьмет… Как слабить его перестанет — сказал — и возьмет.
Сара(плачет). Сына вернуть… Он прячется, терпит… В какой-нибудь яме… где-нибудь на чердаке… думает — все его бросили… все от него отвернулись… травят, как хищного зверя — Ваня, за что? (Цепляется за мужа.)
Иван. Успокойся…
Сара. Возьмет он вину на себя — он возьмет? Скажи, он возьмет, он возьмет?
Иван. Ну, конечно, возьмет…
Сара. Ты поверил ему, ты поверил, Ваня, поверил?
Иван(пытаясь освободиться). Поверил-поверил… как брату родному — поверил… на сто, на четыреста, даже — на восемьсот… Мм, Сара, что ты вцепилась, ведь больно, безумная баба… Сто, четыреста, восемьсот… Как мне еще тебя убедить?..
Она его, наконец, отпускает, но напряженно следит за выражением его лица. Он улыбается, трет виски, уходит к столу, закуривает. Она стоит — где стояла. Молчат.
Иван(вздрагивает). А? Что ты сказала, Сара? Ты не голодная?
Сара. Нет… Я не знаю…
Иван. Потушил кабачков с морковкой… Без мяса, без масла, без соли… В общем, как тебе врач прописал… Противно, знаешь, но вкусно… Хочешь, в зеленой кастрюле, возьми… Или, может, пойти, разогреть? А можно, подумай, эту бурду, как холодное с хлебом… Вприкуску, Сара, подумай — а? Что?.. (Уходит, возвращается с кастрюлей.) Подумал и как осенило: зачем тебе хлеб? От мучного разносит и вообще… Ну, его, хлеб, откажись, легче будет… (Заботливо подносит ей ложку ко рту.)
Сара(благодарно отворачивается, шепчет со слезами). Родной мой, родной…
Иван(сам пробует, брезгливо морщится). А можно, знаешь, вполне… (Еще зачерпывает и подносит.) Пасть, пасть отворяй, Сара, пасть…
И снова она отворачивается.
Мм… м, как вкусно, мм… (Снова сам проглатывает.) Ты только попробуй — мм… Сара, Сара… Ох, Сара, Сара… (Ставит кастрюлю на стол, уходит к зеркалу, разглядывает себя в анфас и профиль.)
