— Удачно вытянул, — произнес командир. — Это обойдется мне в две тысячи франков. Вы на этом останавливаетесь?
— Нет, продолжаю.
— Тогда ва-банк!
Нарбонн открыл девять очков. Мерсье протянул ему четыре тысячи франков.
В комнате воцарилась полнейшая тишина, поскольку всем было известно, что командир может распоряжаться только своим жалованьем. Однако выражение его квадратного лица ничуть не изменилось, когда он сказал:
— Эта рука сдает уже в седьмой раз. Такое бывает нечасто.
Его голос прозвучал очень спокойно.
Нарбонн, поставленный в затруднительное положение, барабанил по столу. Ему вовсе не хотелось удалиться с таким большим выигрышем, а с другой стороны, как продолжать такую партию? Он встретился глазами с командиром, и ему показалось, что он различил в их жесткости мольбу, от которой ему стало нехорошо. Он предложил:
— Еще, господин командир?
— С удовольствием.
Все взгляды устремились на них. Ставка равнялась восьми тысячам франков, и, казалось, что нездоровое очарование внезапного выигрыша, переменчивости фортуны, поставленной суммы поднималась от стола губительными испарениями.
— Дайте мне одну карту, — попросил Мерсье. Однако, увидев протянутого ему Нарбонном короля, он стиснул челюсти.
У лейтенанта было шесть очков и, выиграв партию, ко всеобщему изумлению, он взял карту.
«Он сошел с ума, — подумал Эрбийон, — или хочет проиграть».
Нарбонн вытянул тройку. Он еще больше увеличил свой выигрыш.
— Я должен вам восемь тысяч франков, мой дорогой, — сказал Мерсье и сделал вид, что собирается встать.
— Ах нет, господин командир, я не могу оставить вас в таком положении, — пробормотал Нарбонн. — Не хотите ли вы отыграть свой долг?
— Все или ничего! — сказал Мерсье голосом, слишком громко прозвучавшим в этой маленькой комнатушке.
«Доктор» шепнул на ухо Эрбийону:
— В крайнем случае, восемь тысяч франков он смог бы отдать, но шестнадцать — никогда.
— Но ведь он же обязан выиграть, — прошептал стажер. — Это чистая математика.
На этот раз пальцы Мерсье, когда он брал карты, слегка дрожали. Он набрал восемь очков. Нарбонн — девять.
Смущение было настолько сильным, что молодые люди даже опустили головы, чтобы не видеть лица командира. Не делая паузы, Мерсье сказал:
— Ва-банк тридцатью двумя тысячами.
Нарбонн, даже если бы захотел, не смог бы уклониться. Он снова выиграл.
Три раза подряд Мерсье удваивал ставки и проигрывал. Всем казалось, что он падает в пропасть.
То, что Нарбонн продолжал принимать ставки, было очевидной уступкой подчиненного начальнику. Причем никто не мог сказать, кем сложившаяся ситуация переживалась более мучительно: командиром, который, вопреки всем правилам, ее принимал, или же лейтенантом, который ради проигрыша даже готов был пойти на шулерство, если бы был уверен, что его никто не поймает.
