— После опасности это так приятно!
Затем, желая поскорее отделаться от конверта, который судорожно сжимали пальцы, он распечатал его, резко смял и бросил под стол.
Он уже собирался пойти в свою комнату, как Мори задержал его.
— Не желаете ли немного согреться? — спросил он, указывая на бар.
Затем с грустной иронией добавил:
— В моем присутствии вы превращаетесь прямо-таки в трезвенника.
На молодого человека накатила глубокая грусть. Должно быть, его товарищ действительно разуверился в их дружбе, если решил оживить ее таким грубым способом, который еще недавно ему самому претил, но у него не хватило сил отвергнуть этот жалкий призыв.
Тем временем радость оставаться среди живых, подсознательно владевшая ими, на время ослабила их взаимное смущение. У выпитого ими вина вкус казался более терпким, чем обычно; примитивная обстановка столовой дарила необычное ощущение домашней безопасности.
Мори, до сих пор откладывавший чтение, которого ему было достаточно, чтобы увидеть мир по-иному, распечатал письмо своей жены. Эрбийон, погруженный в животно-блаженное состояние, мечтал.
Почувствовав взгляд Клода на своем лице, он поднял голову и вздрогнул, не сумев взять себя в руки. Черты Мори несли на себе отпечаток ужаса, смешанного с такой жаждой утолить свое любопытство, что Жан, сам того не желая, спросил:
— У вас плохие новости?
— Зачем вы меня об этом спрашиваете? — воскликнул Мори.
— У вас такой расстроенный вид.
Клод спрыгнул с табурета, на котором сидел и принялся ходить по столовой. Жану были хорошо знакомы эти хождения взад и вперед плохо отрегулированного автомата, чтобы подавить слишком сильное волнение. Когда Мори остановился, ему уже удалось придать своему лицу выражение спокойствия.
— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Просто снаряды вывели меня из равновесия.
Он снова углубился в чтение, но при этом только делал вид, что читает, к тому же слишком быстро, как плохие актеры в театре, которые слишком грубо притворяются, что впервые натыкаются на уже известную им фразу. Внезапно он сказал:
— Элен спрашивает меня о вас.
Эрбийон очень медленно проглотил вино, уже находившееся у него во рту.
— Ваша жена очень любезна, — пробормотал он наконец.
— В этом полностью ваша заслуга. Обычно мои друзья почти ничего не значат для Элен.
— О! Это просто вежливость, — сказал молодой человек, стиснув стакан с такой силой, что тот чуть было не раскололся.
— Нет, уверяю вас, — настаивал Клод. — Она вкладывает в свои вопросы такой интерес, что он даже льстит мне, поскольку его предметом являетесь вы.
