Он внезапно ощутил, насколько неосязаемо то полотно, из которого скроены все те умолчания, до сих пор казавшиеся ему подлыми. Его сердце наполнилось величайшим презрением, осознанием горькой грусти жизни, а он тем временем многословно, в бешенстве и опьянении от отвращения, которое сам к себе испытывал, описывал Мори достоинства его жены и ее любовь к нему.
Когда он закончил, внимательный взгляд Клода казался несколько удивленным.
— Она так меня любит? — спросил он.
— Я же вам говорю, — воскликнул Эрбийон.
Резкость его интонации задела Мори. Он ощутил, что слова стажера не принесли ему ни малейшей радости, которую он был вправе ожидать от них, и Жан догадался, что Клод не особенно ему верит.
Они бы не сумели точно определить природу своих ощущений, однако многие часы совместных полетов не зря наделили их тайной способностью взаимопроникновения.
Почти бессознательно Мори пробормотал:
— Вы ничего от меня не скрываете?
Эрбийоном овладело отчаянное желание выложить все начистоту. Но было поздно: уверенность в том, что он не в состоянии заговорить, засела в нем слишком прочно.
— Неужели ваша болезненная подозрительность распространяется теперь и на меня? — спросил он с натянутой улыбкой.
Никакой другой довод не возымел бы ни малейшего эффекта. Однако о честности Эрбийона и о его дружбе Клод имел такое высокое мнение, что к нему вновь вернулась полная открытость.
— А теперь, — сказал он с уважением, — расскажите мне о вашей подруге.
Жан вскочил. Раньше он умел обрисовать абстрактный и пустой образ Элен Мори. Однако соединить его с образом Денизы, для него еще таким живым, жарким от предательства и сладострастия, было выше его сил.
— Извините меня, я действительно страшно устал.
Он быстро вышел, и Мори внезапно стало очень холодно.
— Еще один прибор! — воскликнул Эрбийон.
Мишель, который был младше него и следил за порядком на столе, не ответив, продолжал расставлять бокалы для шампанского.
— У нас высокий гость? — спросил Эрбийон.
— Я ничего не знаю. Это приказ капитана.
— Тогда давай пока выпьем по стаканчику.
Они выпили, и Мишель спросил:
— Тебе бы, конечно, хотелось узнать, по какому поводу все эти приготовления?
— Да ты ведь сам не знаешь.
— Не совсем так, только Тели запретил мне говорить.
— Сюрприз?
— Для некоторых.
На пороге появилась робкая фигура, с южным акцентом поприветствовала молодых людей. Это был Виранс.
— Капитан вызвал меня, — произнес он.
— Вы обедаете вместе с нами, — ответил Мишель.
