– Помоги мне, любимая, пожалуйста. Ты даже не догадываешься, насколько твоя помощь важна мне. Представь меня кому-нибудь, введи в их круг. Ты знаешь испанцев! Если я появлюсь там как человек от прессы, со мной никто не будет достаточно откровенен. А ты сможешь ввести меня в самую сердцевину.
– Я тебе уже рассказывала, что у меня был парень. Тореро. Он погиб, – Моника замолчала, уставившись куда-то в угол потолка. – С тех пор я никогда не ходила на корриду. И никогда не общалась с его друзьями. Я вычеркнула тот мир из моей жизни.
– Но…
– Не хочу никаких «но»!
– Моника, милая, мы же с тобой прекрасно ладим. Я не прошу тебя ни о чём сложном, мне не нужны никакие рекомендации. Я просто прошу познакомить меня с этими людьми. Так или иначе, но я сделаю это. Сам сделаю, просто у меня это займёт много времени.
Она молчала.
– Дорогая, – снова заговорил он, – я очень прошу тебя… Я познакомился уже со многими испанцами, чтобы понять кое-что… Вы – народ сложный, не любите чужаков. Но когда кто-то приводит в компанию нового человека в качестве своего друга, то навстречу этому чужаку открываются дружеские объятия. Я понимаю, что ты не хочешь ворошить прошлого, но сделай мне одолжение…
– Ладно, – Моника вздохнула, – я познакомлю тебя с Мигелем Марроном.
– Кажется, я видел его на арене.
– Он один из самых популярных сегодня матадоров. У него очень хорошая команда. Он был лучшим другом моего Маноло… А теперь пойди и смой с себя запах стадиона. Я терпеть его не могу.
– Я был на стадионе вчера, дорогая. Я принимал душ и вчера и сегодня утром.
– После этого ужаса трудно отмыться. Иди в душ.
– Ладно.
Когда он вернулся в комнату, Моника стояла у задёрнутого шторами окна. Платье лежало пёстрым ворохом у её ног вместе со скомканными белыми трусиками.
– Иди ко мне, – сказала она и стиснула руками свои груди.
Моника была на редкость хороша в тот день, просто дьявольски хороша. Она никогда ещё не выглядела так чудесно. Юрию казалось, что её тело словно наполнилось чудотворной силой…
До чего прекрасно предчувствие любви! Взбудораженная кровь рвётся наружу, это ожидание не сравнится ни с чем… Но как ничтожно то, что следует за этим ожиданием… Как это Моника сказала однажды: «Когда получаю удовольствие, то получаю его лишь наполовину, ибо слышу, как оно вот-вот закончится»…
– Милая, славная девочка! – прошептал он, отодвигаясь от её пахнущего вином рта. – Нам бы следовало растянуть ожидание по возможности дольше, дабы удовлетворение наступило как можно позже.
