– Кто первый? – прошептал он каким-то бесцветным голосом. Его вопрос пробудил в Юрке странные чувства. Он привык к самым разным интонациям, слушая истеричные вопли матери, когда она ссорилась с отцом, но никогда не слышал, чтобы из человеческих губ сочилось настоящее змеиное шипение.
Вперёд шагнул коренастый Сашка Сибиряк и, обернувшись к приятелям, засмеялся:
– Этот, похоже, скулить не будет. Пока не суйтесь, я сам хочу помять его.
В одно мгновение вся площадка ожила, загалдела, взвилась хлещущим ветром устрашающих выкриков. Сжав кулаки, Ванька и Сибиряк бросились друг на друга, как два безумных пса, охваченные желанием рвать и калечить. Ничего человеческого не осталось в их лицах. Плотное кольцо зрителей то замолкало, то принималось орать с новой силой, взирая на жестокий бой, жадно втягивая запах пота и быстро появившейся крови.
– Ну-ка, влепи ему как следует! Что ты мнёшься? Залуди ему по самые помидоры!
Качнувшийся от порыва ветра электрический фонарь привлёк внимание Юрия. Голубоватый свет лампы загипнотизировал его, полностью оторвав от драки. Свет лился какой-то безжизненный, совсем не соответствовавший дикой стремительной жизни, клубившейся под фонарём. Никогда прежде Юрий не видел такого света или просто не замечал. Он существовал отдельно от всего, независимо от происходившего вокруг. Он, этот голубой свет, такой мёртвый, но такой красивый, с полным равнодушием и невероятной живописностью рельефно обрисовывал любую фигуру, попадавшую в его холодный круг.
Юрка перевёл глаза на рычавших ребят. Первый яростный порыв прошёл. Теперь враги дрались осторожнее. На щеке Ваньки темнела кровавая полоса, разорванная кожа болталась на комьях мяса. Голый кулак не мог нанести такой раны. Юрка услышал возгласы изумления и насторожился. Он мало смыслил в кулачном бою, но всё же понял, что дело приняло крутой оборот. Сибиряк явно пользовался чем-то недозволенным.
– Брось железку, Сибиряк! – крикнул кто-то. – У нас же утюжка! Кастеты запрещены! Слышишь?
Толпа ринулась на драчунов. Ещё секунда – и произошла бы общая свалка. Но Ванька, недавно выставленный в качестве жертвы, вдруг громко скомандовал уже знакомым Юрию змеиным шипением:
– А ну назад! Все назад. Не мешать!
Мальчишки поспешно расступились, повинуясь властному голосу.
– Брось кастет! – прошипел Ванька в лицо Сибиряку, и тот разжал кулак. Металл звонко ударился об асфальт.
Бой возобновился. Противники, выждав несколько секунд, принялись с новой силой осыпать друг друга быстрыми ударами. Казалось, прошла целая вечность, когда вдруг послышался громкий хруст, и правая рука Ваньки беспомощно повисла. Кость была сломана. Все слышали, и все поняли. Сибиряк набросился на раненого противника, как голодный лев. Но Ванька, ошалев от сыпавшихся на него ударов, не только не сдался, но даже ещё больше рассвирепел и принялся колотить врага одной левой рукой с удвоенной силой.
