– Одним словом, не планируйте ничего на нынешнюю субботу! – продолжал Хасане. – Нет ничего? Отлично! Мы, бизнесмены, любим конкретику. Везу вас смотреть объект вашей первой инвестиции…
– Ой, а что это? Как быстро… – Джейн то ли обрадовалась, то ли испугалась.
– Я тебе сейчас пошлю имейл, поглядите с Бретом. Ответ не позже сегодняшнего вечера… – И, ощутив незаданный вопрос, Хурам добавил: – Да не о деньгах ответ, а пока только о вашем желании посмотреть что-то. Места там красивые. Кстати, и вина тамошнего попробуем, развлечемся.
Свой «Майбах» Хасане вел неторопливо, на разрешенных восьмидесяти милях в час. Не то чтобы ему что-то мешало чуть прижать педаль – просто эта езда доставляла ему удовольствие. Почти сто тридцать километров в час – разве мало? Можно без труда ехать и в полтора раза быстрее, а зачем?
Джейн на заднем сиденье уткнулась в свой любимый иллюстрированный журнал «W». Она всегда уступала мужу место впереди – чтобы мужики могли болтать не напрягаясь.
Вот мужчины и общались – достаточно лениво, впрочем… Хасане – потому что хранил в себе утреннее праздничное настроение. Так несут полную чашу, боясь расплескать. А Леборн – потому что настроение в последние дни у него было далеко не радостное. Суета вокруг удушений стала доходить и до него. Сначала визиты сотрудников органов и полиции, газетные публикации и дежурство репортеров у дверей Брет воспринимал как неизбежное зло. Пройдет – и забудется. И действительно прошло. Но к прошлому состоянию дела не вернулись. Вот уже десять дней не было ни одного звонка с заказами на портрет. Такое случалось и раньше, но после, в какой-то прекрасный день, звонки сыпались один за другим. А сейчас – не было ничего. И Леборн нутром чувствовал, что это «ничего» – не на день и не на неделю.
Собственно, поэтому он впервые выслушал Джейн, которая умоляла принять совет Хасане. И согласился – пока, разумеется, только посмотреть, о чем идет речь.
Но, в общем, Леборна нынешняя поездка не радовала. И было тому несколько причин: между Леборном и его окружением в последнее десятилетие шла своего рода необъявленная война. Суть ее была проста и понятна, но ситуация от этого легче не становилась – для Брета Леборна, во всяком случае.
«Правильно говорят о «музыкальном слухе на деньги», – вспомнил Брет. – У Хурама он есть, конечно».
Но именно поэтому, оценивая объективно возможности и способности Хурама Хасане, художник Брет Леборн, портретист, признанный мэтр, никак не хотел оказаться в зависимости от него. Ни в косвенной, ни уж тем более в прямой. А сейчас асфальтово-серый «Майбах» Хурама мчал Леборна именно к этой зависимости, и потому Брет внутри себя был раздражен, хотя вовсе и не хотел показывать этого.
