Он щедро жертвовал деньги на мечеть, но когда один из новых служителей, еще толком не понимавший, с кем имеет дело, мягко упрекнул Хурама за то, что он нечасто посещает храм, тот, не задумываясь, процитировал неопытному мулле своего любимого Хайяма:
Хотя в мечеть по зову я пришел,
Не для божественного слова я пришел.
Я здесь однажды коврик утащил,
Истерся он – и снова я пришел!
И, глядя снисходительно на обомлевшего муллу, заключил:
– Веру надо воспитывать в молодежи, веру! – И ушел, оставив священнослужителя в недоумении.
…Итак, Хасане проснулся в добром настроении после удачного вчерашнего дня. Но это не все – и сегодняшняя ночь выдалась спокойной. Улегшись в свои обычные двенадцать, он проспал без перерыва до семи тридцати – а это теперь, с возрастом, случалось, увы, нечасто…
Но и это еще не все – день впереди предстоял беззаботный и даже приятный. Хасане любил субботу. Нет, не по религиозным соображениям – к еврейской религии он отношения не имел, а к евреям относился доброжелательно, но сдержанно…
Субботу любил Хурам потому, что когда нечасто выдавались спокойные уик-энды, не замутненные неизбежными заботами по бизнесу, именно в этот, первый день уик-энда, он, Хурам Хасане, мог полностью расслабиться. И пусть это звучит смешно, но уже в воскресенье Хурам не мог быть таким беззаботным и радостным – то и дело вспыхивали внутри маячки, напоминающие о том, что нужно, просто необходимо сделать завтра. Ничего необычного в этих маячках не было, ничего плохого в делах, которые предстояли, – тоже не было, но само существование в сознании этих напоминаний лишало для Хасане воскресенье той прелести, которой обладала для него суббота.
Кроме того, сегодня предостояла еще и приятная поездка – наполовину деловая, наполовину развлекательная. Хасане собирался отправиться с Бретом Леборном и его женой Джейн за город – там, в полутора часах езды, продавалось сельское имение – почти замок, с конюшней, огромным садом и виноградниками.
Продавалось это имение, по сообщению риелтора, с которым Хасане уже много лет работал, по очень хорошей цене, и, значит, безусловно, стоило внимания. Что же до четы Леборнов, Хурам давно уже вел с ними разговоры о том, что одними художествами сыт не будешь. Что портреты, писание которых Брет поставил на поток, дают, конечно, какой-то прожиточный уровень, и этот уровень совсем не плох… Но жизнь есть жизнь и… дальше Хурам переходил на латынь и спрашивал: «Вы помните, конечно, что такое para bellum? Ага, правильно, «готовься к войне!». Позвольте вас спросить, великий Брет и очаровательная Джейн, какого же черта вы к этой войне совершенно не готовитесь?»
