Дядя Миша ещё не вернулся со службы. Как и у многих старших полицейских офицеров того времени, его рабочий день разбивался на две половины — утреннюю и вечернюю с большим перерывом в середине дня.
— Сегодня у него приём с семи до девяти, — объяснила Алексею тётушка. — Так что ты пока перекуси на скорую руку, до ужина ещё долго ждать.
По лицу племянника Любовь Ивановна сразу всё поняла — и про усталость, и про жажду. В мгновение ока на столе появился холодный вишнёвый лимонад, телятина, сырники в сметане.
— Ты, Лёшенька, никак решил бакенбарды отпустить? — полюбопытствовала она. — То-то, смотрю, сам на себя не похож.
Пока благодарный до глубины души Алексей уплетал удивительно аппетитные румяные сырники, тётушка расположилась рядом с вязанием и принялась рассказывать о последних городских новостях, о Кольке, о старшем Саше, об уродившихся в этот год чудных абрикосах. Алексей был очень признателен ей за деликатность — Любовь Ивановна не задавала лишних вопросов, не допытывалась, откуда же это он приехал такой измученный, с набриолиненной головой и нелепыми бакенбардами. Желая направить разговор в более продуктивное русло, Шумилов перевёл его на другую тему:
— Любовь Ивановна, вы хорошо знаете наши донские традиции, обычаи и обряды. Вот скажите мне, вы в силу местных колдунов и колдуний веруете?
Тётушка задумалась над вопросом:
— Не принято у нас как-то об этом говорить.
— У нас и бомбы в царя бросать не принято, однако, находятся всё же люди, делающие это… Народ у нас добрый, православный, в церковь ходит постоянно, лбы истово крестит. Однако колдуны и колдуньи живут среди донцов совершенно открыто, вся округа про них знает и к ним бегает. Кто боль зубную хочет заговорить, кто приворотного зелья попросит. В каждой деревне, почитай, в каждой станице свои «дедушка» или «бабушка» есть. Ведь так?
— Ох, правда, — согласилась Любовь Ивановна. — Но традиция такая у нас. Они ж всё с молитвой делают… Помогают, опять же.
— Ну да, с молитвой, — повторил Шумилов. — Вы вот молитвы на бумажки выписывали, в карманы детям перед экзаменами зашивали?
— Зашивала…
— А ведь это уже и не молитва православная считается, а суть — амулет. Языческий ритуал. И никакого отношения к православию сие не имеет, спросите-ка в храме, вам любой священник скажет, и делать это запретит. Ещё и строгую епитимию наложит и правильно, кстати, сделает.
— Знаю это я…
— Иными словами, в силу суеверного обычая вы веруете и потому ему следуете?
