В 1887 году между мамашей и дочерью возникли разногласия: Варвара Протасова стала вести агитацию против Николая и предлагать Александре изгнать его из правления. Сделать это можно было, например, выпуском очередной серии акций и их продажей по закрытой подписке. Николай фактически не имел сбережений и не смог бы выбрать свою квоту. С помощью этого приёма, его долю в общем капитале компании можно было бы уменьшить с четырёх процентов до, скажем, половины процента, а акционеры, владеющие менее, чем одним процентом акций, не участвуют в заседаниях правления.
— Иными словами, госпоже Протасовой было не но душе то обстоятельство, что Егор Митрофанович в своё время возвысил Николая, — подытожил Шумилов.
— Именно. Трудно сказать, чем она руководствовалась. Полагаю, считала его неровней, плебейской кровью, правда, непонятно из каких патрициев сама вышла? Может, хотела для дочки дворянина с титулом… Да сама, видать, забыла, что Александру-то в девках прижила, и что есть-пить с серебра стала только, когда Егор Митрофанович овдовел и Александру удочерил. Да что уж теперь… Варвара Андреевна человек очень гневливый, самонадеянный и, смею сказать, неумный. Она не понимала, что Николай истово работал на «Волжско-Уральскую пароходную компанию», отдавал всего себя делу, жил этим. Он зарабатывал деньги для всех, в том числе и для неё, дуры! — Антонин невольно возвысил голос, и люди за соседними столиками стали на них оглядываться.
Антонин замолчал на какое-то время и, несколько успокоившись, продолжил:
— Протасова считала, что, объединив свои четырнадцать процентов акций с тридцатью шестью процентами дочери, сумеет взять компанию под полный контроль и расправиться как со Степаном Дубровиным, так и с четой Сичкиных. Но до этого не дошло. Александра Егоровна неожиданно воспротивилась плану мамаши и отказалась голосовать солидарно с нею. Между ними вышел колоссальный скандал, ругались и матерились они, как последние сапожники, честное слово! И дочка, дабы посильнее насолить матери, переписала свои акции на мужа.
— Что? — Шумилову показалось, что он ослышался. — Оформила доверенность для голосования на заседании правления?
— Нет, в том-то и дело! Оформила дарственную. И сами акции были перемещены из её сейфа в «Волжско-Камском банке» в сейф Николая в том же банке.
«Ну, вот он и мотив», — подумал Шумилов.
— Скажите, Антонин, а не могло это произойти под давлением Николая? — спросил Алексей Иванович. — Я понимаю, что память о брате — святое для вас, но всё-таки… Согласитесь, это как-то подозрительно выглядит: юная и неопытная жена — сколько ей тогда было? — добровольно отказывается от миллионного состояния.
