— Я должен извиниться за долгое отсутствие, — проговорил Шумилов. — Дела потребовали моего срочного отъезда в Петербург. Кстати, там я занимался, в том числе, и вашим делом.
— В самом деле? Как это интересно… У нас здесь такая тоска, — отозвалась Максименко. — Как там Петербург, вы наблюдали что-либо интересное?
Шумилов озадаченно задумался. Он не знал, как ответить на последний вопрос, а, кроме того, его смутило то обстоятельство, что Александра Егоровна не проявила ни малейшего любопытства относительно результатов его поездки.
— В Петербурге сыро, на редкость холодно и скучно. Даром что середина июля. Студенты на каникулах, чиновники — на дачах, гвардия — на манёврах. Решительно не знаю, что можно рассказать, дабы вас развлечь.
Неслышно вошедшая с подносом горничная принесла графин сока, судя по цвету, апельсинового, и большое блюдо с фруктами: ананасом, апельсинами, яблоками, веткой чёрного винограда.
— Попробуйте нашего сока. Мы его сами давим из померанцев и добавляем лимон. Очень вкусно! — предложила Максименко. — Заодно и мне налейте.
Она внимательно смотрела на Шумилова, и во взгляде её читалось лукавство, кокетство и Бог знает, что ещё. Алексей слегка опешил и, понимая, что слова собеседницы в данном случае живут какой-то своей, абстрактной жизнью, ничего не имеющей общего с тем, что на самом деле она думает и хочет сказать, включился в эту игру. Словно бы не замечая провоцирующего взгляда, обнажившихся до самых плеч рук Александры Егоровны, Шумилов принялся деловито рассказывать о Петербурге, о своём кратком путешествии, о результатах посещения «Общества взаимного поземельного кредита».
— Я составил выборку из вариантов, которые могли бы представить интерес для вас, — Алексей Иванович извлёк из внутреннего кармана записную книжку. — Давайте, я вам продиктую, а потом мы с вами их обсудим.
— А может, вы мне сами всё напишите? — спросила Максименко.
В планы Шумилова никак не входило оставлять в доме этой женщины образец своего почерка. Не потому вовсе, что он опасался какой-то провокации или подлога, а просто в силу той рефлекторной осторожности, что с некоторых пор сделалась его второю натурой.
— Уж извините меня, Александра Егоровна, — как можно мягче ответил Шумилов. — Но сие никак не возможно. Во время переговоров каждая из сторон свои деловые записи ведёт сама.
— В самом деле? Ну, давайте я запишу, — согласилась Максименко. Опустив кота на пол, она извлекла из письменного стола лист бумаги и приготовилась писать. — Начинайте с самого крупного поместья.
