«Шлюха я или кто?» — думал Иван, возвращаясь домой.
— Не пойдешь, так забьют они тебя и нам жизни не будет, — рассуждая, говорила Наталья. Она шла за Иваном. А он быстро шагал, нес Настю на руках. Так они и всегда ходили, Иван — впереди, а Наталья — позади, и никогда, чтобы рядом. Иван молчал, говорить ему не хотелось. Руки у Ивана болели, он пересаживал девочку с одной руки на другую, но все-таки нес.
«Вот ведь было как, — думал Иван, — работал мой тятя на Салина, гнул холку, так что же, опять? Сколько мы, бывало, исполу на них косили, ночью. Днем выкосим свое, а ночью идем на них косить. А что имели? Стравят озими — не скажи! Молчи! Неужели опять так? За что тогда кровь проливали, мать честная! А не пойду — погубят!»
И получалось так, что положение было безвыходное. Ничего не удавалось придумать Реброву.
Вернувшись домой, он сразу же направился к Василию.
— Отпустили! — увидев его, обрадовался Василий.
— Отпустили. Да как отпустили!
Иван обо всем рассказал Василию. А пока говорил, так стало обидно, что чуть не заплакал.
— Эх, мать честная! Голова моя садовая! Батька, нет ли у тебя самогонки, дай! Скажи, у кого есть, ничего не пожалею!
— Напиться хочешь?
— Напьюсь! К такой-то матери, с копыток!
— Это не выход, — спокойно и рассудительно сказал Василий.
— А что же делать, научи.
— А вот что делать, я и сам не знаю… Наверное, придется тебе носить.
— Как бобик, так и бегать? Каждый день?
Иван вышел от Василия и почти здесь же встретил Афоню. Тот нес из поля вязанку травы. Увидев Ивана, остановился, скинул вязанку с плеча, ждал, глядя себе под ноги.
— Ну? Так чего ты? — сквозь зубы спросил Иван.
— А ничего.
— Ты что же, сбежал? И стадо бросил?
— А ты что?
— Что я?
— Да тоже вон сюда пришел.
— Я? А ты знаешь, почему я вернулся?
— Чего же тут знать! Все теперь одинаковы. Я пораньше, а ты попозже. Теперь уж что! Все пропало.
Афанасий тяжело вскинул на плечо вязанку и пошел не оглядываясь. Иван смотрел ему вслед.
— Нет, неправда. Не пропало, врешь! Мы еще побрыкаемся! А носить я, конечно, буду. А чего? — подмигнул кому-то Иван.
На следующее утро он встал, когда еще ни в одном доме не топилась печь, взял копейку и пошел в Полозово. Торопился, всю дорогу почти бежал, рубаха стала темной на спине.
Когда пришел в Полозово, на востоке чуть-чуть показался из-за леса краешек солнца. В прогоне Ивана окликнул часовой.
— Стой, куда?
— Я к Салину.
— Куда тебя несет ни свет ни заря!
— А это не твое дело! Велено, так я пришел.
