– Я этого не говорила.
– Этого и не нужно говорить. Во всяком случае, не мне.
– Вы, психологи, все же знаете, круче любой Ванги. Разбираетесь, кто кого любит, а кого нет. Может, ты хочешь об этом поговорить? Ляжешь на кушетку? Расскажешь мне, с чего ты взял, что я могу любить двух людей сразу?
– А я и не говорил этого, – ответил Игорь зло.
– Ты ошибаешься, – покачала головой я. – Ты должен это признать, люди вообще ненавидят ошибаться, но, если уж ты психолог, ты должен уметь признавать собственную неправоту.
– Только не в этот раз. Ты не видела, как ты дернулась. На одно только упоминание его имени реагируешь всем телом. Что между вами произошло?
– Любопытной Варваре знаешь что оторвали? И, если уж на то пошло, я и на тебя реагирую всем телом, – ответила я. – Это ни о чем не говорит.
– Вот именно! Ни о чем!
– Ты просто пока не причинил мне столько боли, сколько он, поэтому у меня и нет с тобой этого, как его… «синдрома выжившего». Но ведь тут ключевое слово «пока». Дай только нам срок, и я буду вздрагивать от одного только подозрения, что ты где-то рядом.
– Знаешь, это просто гадко.
– Согласна. Пытаться перещеголять моего бывшего в степени моего ужаса перед его персоной.
– Гадко то, что ты так интерпретируешь мои слова. И еще тебе, чтобы поверить, что все серьезно и по-настоящему, необходимо сначала все разрушить, – заявил Игорь. Мы стояли и молчали, и я понять не могла, как мы оказались в этой точке пространства и времени, хотя всего минуту назад вроде были в другой. Сейчас мы словно оказались на Луне, где было холодно, одиноко и пустынно, а белый песок засыпал остатки признаков жизни.
– Я не люблю его.
– Меня тоже, – сухо добавил Игорь, а затем вдруг развернулся и ушел, как я надеялась, на кухню. Но потом вдруг услышала, как хлопнула входная дверь. Я вздрогнула – звук был как выстрел. Я вскочила и побежала, я не могла поверить, что Игорь ушел, хотя в этом не было ничего странного. Я наговорила кучу ерунды, но он тоже был хорош.
Два идиота.
Как он может не верить в мои чувства? Я сижу на его кровати, вокруг меня неразобранные коробки, я знаю слово «Динамо». Я подбежала к окну, отодвинула занавеску и посмотрела вниз – как раз вовремя, чтобы увидеть, как загораются фары у вишневого «Опеля». Выехать с парковки было невозможно: проезд загородило сразу несколько машин. Можно было, конечно, обзвонить всех этих людей, чтобы они выехали, освободили проезд, а затем дождаться, как злые и сонные мужчины будут выходить, ждать остальных, пытаться вырулить в узком дворике. Катастрофа. Нет, Апрель не стал этого делать. Он просто сидел в машине. Я допрыгалась. Чтобы не видеть меня, ему пришлось уйти и сидеть в машине. Я хотела пойти к нему, объяснить что-то, попросить вернуться, но меня останавливала мысль, что Игорь снова станет задавать вопросы. А я на некоторые была совершенно не готова отвечать – даже самой себе.
