Я могу попасть в тюрьму прямо сегодня, прямо отсюда, из этой комнаты в полицейском участке.
И я тут же позвонила сестре, воспользовавшись правом на один звонок. Я не знаю, почему не набрала номер Игоря, но точно знаю, почему не позвонила маме. Ее я не хотела нервировать раньше времени, потому что, положа руку на сердце, я была в тот момент – полная катастрофа, не человек, а какая-то размазня. Я позвонила Лизе, потому что помнила ее номер наизусть. Мобильный-то мой отобрали. Все системы моего ошалевшего организма работали неверно. Я еле говорила, отвечала на вопросы невпопад, не верила самой себе.
– К тебе можно приехать? – спросила Лизавета без малейшего промедления. Уже позвонив, я вспомнила, что сестра беременна и что не надо было впутывать ее в это.
– Ко мне можно приехать? – спросила я непослушным голосом. Руки дрожали. Страшно хотелось пить. Следователь Серафимович посмотрел на меня с такой очевидной смесью жалости и презрения, что меня передернуло.
– Можно, – кивнул он. – Адвоката вам можно. Мы пока проводим предварительное разбирательство.
– Разбираетесь, – кивнула я. – Ага. А сестру можно?
– Сестру… ну, пусть приедет. В случае чего сопроводит вас. – От этих слов мне поплохело так, словно я сама наелась пресловутой солянки. А Серафимович снова, уже не в первый раз, задал мне вопрос, на который я никак не давала ему тот ответ, на который он рассчитывал. Впрочем, он не слишком-то огорчался.
– Вы подтверждаете, что на видео с камеры наблюдения столовой именно вы выливаете неизвестную жидкость в чан с супом?
– Нет. Не подтверждаю, – выдохнула я, и Серафимович отбросил ручку в сторону.
– Тогда как объяснить эту запись?
– Я не знаю, не знаю. Я ничего такого не помню, понимаете?
– Провалы, значит? Такая у вас тактика? – с пониманием кивнул Серафимович. – Понимаю. В анамнезе что-то есть?
– В анамнезе? – не поняла его я.
Следователь вздохнул и покачал головой:
– Вы испытываете вражду по отношению к кому-то из сотрудников вашего предприятия?
– Нет, не испытываю.
– Совсем ни к кому? Ни к одному человеку? Всех любите? Просто в духе заповедей Евангелия.
– Я не всех люблю. Но и вражды не испытываю.
– А к Виктору Аркадьевичу Постникову тоже относитесь хорошо? – спросил Серафимович, и я закрыла руками лицо. Все выходило как-то до странности просто. По версии следствия, я из чувства личной неприязни и бог знает еще каких чувств решила отомстить Вите Постникову, подлила какую-то дрянь в суп и теперь косила под психа. Все было логично, все удовлетворяло следователя.
