— А помните, папа, как сказано: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших»?
Это сказала Ольга.
Мария взяла Евангелие и проверила старшую сестру.
— У меня нет такой памяти, — вздохнула она. — Зато я из «Евгения Онегина» помню…
— Помните, мама, нам еще в Тобольске один поэт прислал стихотворение. «Молитва» называется. Помните? — глаза Ольги оживились, заблестели, и нельзя было не любоваться ими — выглянуло солнышко и осветило гладь лесного озера.
— Помню, но не наизусть, — ответила императрица.
— А я его переписала себе в тетрадь.
— Тогда прочти, пожалуйста, — попросил государь. Ольга кивнула и, не вставая, только чуть отклонившись от спинки стула и приподняв голову, прочла:
Пошли нам, Господи, терпенье
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.
Дай крепость нам, о Боже Правый,
Злодейство ближнего прощать
И крест, тяжелый и кровавый,
С Твоею кротостью встречать.
И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги!
Владыко мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый, страшный час!
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы —
Молиться кротко за врагов.
Они сидели, задумавшись, семеро детей Божьих, одна семья, одно неразделимое целое — и в жизни, и в смерти.
Глава девятая
Первая тайна убийц
16 июля 1918 года. Утро
Янкель Юровский завтракал. Он удовлетворенно хмыкнул и вытер салфеткой рот — так, чтобы не испачкать усы. Откинулся на спинку венского стула и посмотрел на Моню, жену. Она робко улыбнулась ему и тут же встала, по взгляду Янкеля поняв, что надо подавать чай.
У нее был открытый лоб. Черные волосы коротко, по моде подстрижены, глаза карие, глубокие, в которых почти всегда было выражение покорности и тоски. Ходила она быстрыми мелкими шажками, сутулясь, торопясь угодить мужу.
И ее взгляд, и походка — все, что прежде так нравилось Янкелю, теперь раздражало. Он уже пожалел, что приехал повидаться с Моней — лучше бы этого не делать. Жена такого человека, как он — революционера, партийца, чекиста, — должна быть гордой и смелой, ходить с прямой спиной и поднятой головой. И шея должна быть не с преждевременными морщинами, а как у этих…
У этих!
Он отхлебнул из стакана с подстаканником крепкий сладкий чай и резко поставил стакан на стол.
