Он сразу даже не нашелся, что ответить.
— Без двери мы как раз беззащитны, — продолжала наступать Маша. — И потом, господин комендант, нельзя ли объяснить вашим революционным бойцам, что подглядывать за девушками, когда они находятся в уборной, не только неприлично, это скотство?
— Прекратите сочинять! — рявкнул Юровский.
— Сочиняю как раз не я, а ваши революционные бойцы, — не унималась Маша. — Вы почитайте, какие надписи они сделали в уборной. А какие рисунки! Наскальные рисунки первобытных людей намного благородней, чем «творчество» ваших революционных бойцов.
— Вам, я вижу, очень нравится выражение «революционные бойцы», Мария Николаевна! — глаза Юровского стали свирепыми. — Они таковыми и являются. А если у них недостает культуры, то это не их вина, а царской сатрапьей власти, которая держала народ в темноте. Ясно?
Маша не дрогнула и при выражении «сатрапья власть».
— Сатрапьей власти теперь нет. И вы совершенно свободно можете приказать вашим свободным бойцам по части культуры свободно замазать известкой всю похабщину!
— А вот и замажьте сами, раз вы не можете не читать похабщину! — злорадно парировал Юровский. — И впредь знайте свое место и в споры не вступайте!
Маша бы ответила, но Ольга уже была рядом и увела сестру в комнату.
— Негодяй! — шептала Маша, и плечи ее вздрагивали.
Ольга обнимала сестру и успокаивала:
— Тише, Машенька, прошу тебя! Надо научиться терпеть. Разве ты не знаешь, что терпение — удел сильных? Только слабый кричит и раздражается.
— Умом я все понимаю, — ответила Маша, справившись с чувствами и уняв слезы, — надо терпеть, раз Господь послал нам такие испытания. Но ведь надо додуматься до такой гадости, какую они там нарисовали! Я бы взяла этого художника да об стенку!
— Об стенку, — Ольга невольно улыбнулась. — И стала бы такой, как они.
— А вот и нет, не стала бы! Разве христианин не имеет право защищать свое достоинство?
— Конечно, имеет. Но ведь мы не на свободе, а в тюрьме. У нас иное. Иной путь.
— Какой путь? О чем ты говоришь, Ольга? Мне 19 лет, тебе 23 скоро будет, а ты не можешь согласиться с такой простой мыслью, что если не давать врагу отпор, он тебя растопчет! На войне побеждает тот, кто сильнее. Когда этот Авдеев локтем специально ударил папа, я не знаю, как удержалась, чтобы не кинуться на него!
— Тише, Маша, ты очень громко говоришь.
— Да пусть слышат, мне-то что!
Вошла Татьяна, села рядом. Она почти все слышала, находясь в соседней комнате с государыней.
