Она так смотрела на бывшего студента, такая чистота исходила от нее, столько было надежды и веры в ее голосе, что он неожиданно для себя ответил:
— Правда!
Машины глаза сияли, они были огромны и прекрасны — недаром в семье их называли «Машкины блюдца».
14 июля 1918 года. Утро
Татьяна вслушивалась в тишину. У Алеши опять была беспокойная ночь, и она снова сидела у его постели. «Как же тяжело ему жить, — думала Татьяна. — Тяжелее всех. Потому что ему часто приходится вспоминать о своей болезни. Если бы он рос спокойным ребенком — ну хотя бы как Ольга! Но ведь он самый бойкий и резвый из всех нас. Даже Настя не может за ним угнаться, если он войдет в азарт. Да и может ли мальчишка быть иным? Может, наверное. Но только не Алеша, не Солнечный Лучик. Пусть Господь дарует ему если не полное выздоровление, то хотя бы избавит от постоянных страданий — каждый, даже незначительный, ушиб у него превращается в гематому. Происходит внутреннее кровоизлияние. Кровь очень тяжело свертывается. Боль нарастает, каждое движение становится мучительным, ушиб перерастает в опухоль. Тонкие, ломкие, как хрупкое стекло, сосуды долго не заживают. Гемофилия — так называется наследственная болезнь, которую он получил от матери. Она передается только лицам мужского пола. В роду Александры Феодоровны от гемофилии умерли ее брат и дядя. Ах нет, нет! Ведь кого Бог любит, того и наказует!
Кто бы мог подумать, что этот „дядька“, боцман Деревенко, окажется предателем?
Он был приставлен государем к Алеше следить, чтобы Лучик не ушибся во время игр. Он носил Лучика на руках, катал на санках с горки, а летом — на лодке. Казалось, не было в целом свете человека, который бы заботился о Лучике так, как боцман яхты „Штандарт“. За грубоватой простотой скрывались нежность и отцовская забота. Разве можно было представить, что все эти качества у боцмана исчезнут, как только ситуация переменится? В царский дом пришло страдание, и боцман сразу же стал другим.
Тогда в Царском Селе, в первые дни заключения, когда папа приехал с фронта уже не императором, боцман и проявил себя. В доме все были больны. Они с Ольгой уже переболели корью, могли вставать и ходить. Лучик мог играть, но был бледен и слаб. А Настя и Мария, помимо кори, заболели еще и воспалением легких».
В эти дни страдание наполнило весь дом, пропитало, казалось, даже стены дворца. Семья находилась под стражей, арестованная Временным правительством. Татьяна пошла в игровую комнату — проведать, как чувствует себя Лучик (ее попросила мама). Дверь в комнату была приоткрыта, и Таня увидела боцмана, который сидел, развалившись в кресле, спиной к двери.
