— Никаких хороших новостей?
— Никаких.
— И плохих тоже?
— Да.
— Благодарю за это Бога! Но входите же! Вы, должно быть, устали, у вас был такой длинный день!
— Это мой друг, доктор Ватсон. В нескольких моих делах он оказывал мне неоценимую помощь, и счастливая случайность помогла мне заручиться его участием в этих розысках.
— Я очень рада познакомиться с вами, — сказала она, тепло пожимая мне руку. — Я уверена, вы извините, если я не смогу оказать вам должный прием из-за удара, внезапно обрушившегося на нас.
— Сударыня, — сказал я, — мне не привыкать к походной жизни, но и в любом случае в извинениях нет нужды. Если я смогу оказаться полезным вам или моему другу, ничего лучшего я и пожелать не могу.
— А теперь, мистер Шерлок Холмс, — сказала она, когда мы вошли в хорошо освещенную столовую, где на столе был сервирован холодный ужин, — мне очень бы хотелось задать вам один-два простых вопроса, и умоляю вас дать на них простые ответы.
— Разумеется, сударыня.
— Не щадите мои чувства. Я не истерична и не склонна к обморокам. Я только хочу услышать ваше искреннее, абсолютно искреннее мнение.
— Касательно чего?
— В глубине души вы уверены, что Невилл жив?
Шерлока Холмса этот вопрос как будто смутил.
— Будьте откровенны! — потребовала она, стоя на каминном коврике и проницательно глядя сверху вниз на моего друга, откинувшегося в плетеном кресле.
— Если откровенно, сударыня, то нет.
— Вы думаете, что он мертв?
— Да.
— Убит?
— Этого я не сказал, но возможно.
— И в какой день он встретил свою смерть?
— В понедельник.
— Тогда, быть может, мистер Холмс, вы будете столь любезны объяснить мне, каким образом я могла сегодня получить от него письмо?
Шерлок Холмс вскочил из кресла, будто гальванизованный.
— Как! — вскричал он.
— Да, сегодня. — Она стояла, улыбаясь, помахивая в воздухе листком бумаги.
— Могу я взглянуть?
— Разумеется.
Он прямо-таки выхватил у нее листок, столь велико было его нетерпение, разгладил его на столе, пододвинул лампу и внимательно его изучал. Я также встал и наклонился над плечом моего друга. Конверт был из грубой бумаги со штемпелем Грейвсендской почты, датированным этим самым днем, или, вернее, вчерашним, так как время заметно перевалило за полночь.
— Малограмотный почерк! — пробормотал Холмс. — Конечно же, он не может принадлежать вашему мужу, сударыня?
— Да. В отличие от записки.
— Мне также ясно, что надписывавший конверт прервался, чтобы справиться об адресе.
— Почему вы так считаете?
