— О своих подозрениях вы ничего не говорили?
— Ничего.
— Очень разумно. Вопросом этим действительно следует заняться. Я поеду с вами в Таксбери-Олд-Парк.
— Сегодня?
Я как раз закруглял дело, которое мой друг Ватсон описал под названием «Дело школы Аббатства» и в котором был так глубоко замешан герцог Грейминстерский. Кроме того, я занимался поручением турецкого султана, и оно требовало безотлагательных мер, поскольку проволочки могли привести к серьезнейшим политическим последствиям. Поэтому, как следует из моего дневника, отправиться в Бедфордшир в обществе мистера Джеймса М. Додда я сумел только в начале следующей недели. По дороге на Юстонский вокзал мы заехали за очень серьезным и молчаливым седеющим джентльменом, с которым я договорился предварительно.
— Мой старый друг, — сказал я Додду. — Его присутствие может оказаться совершенно излишним или же оно может сыграть решающую роль. Пока нет нужды касаться этого подробнее.
Рассказы Ватсона, без сомнения, приучили читателей к тому, что я не трачу лишних слов и не открываю своих мыслей, пока дело расследуется. Додд, видимо, удивился, но больше ничего об этом сказано не было, и дальше наш путь мы продолжали втроем. В поезде я задал Додду еще один вопрос, желая, чтобы наш спутник услышал его ответ:
— Вы говорите, что увидели лицо своего друга за окном вашей спальни совершенно ясно — настолько, что не могли ошибиться?
— Вне всяких сомнений. Он прижимал нос к стеклу, и свет лампы падал прямо на его лицо.
— А не мог это быть кто-то на него похожий?
— Нет-нет, это был он.
— Но вы же сказали, что он изменился?
— Только в смысле цвета лица. Оно стало — как бы это выразить? — белесым, как рыбье брюхо. Будто его побелили.
— Бледность была ровной?
— По-моему, нет. Особенно ясно я видел его лоб, прижатый к окну.
— Вы его окликнули?
— В ту минуту я был слишком ошеломлен, сражен ужасом. Затем я погнался за ним, как рассказывал вам, но безрезультатно.
Дело было практически раскрыто, и требовалась только одна небольшая деталь, чтобы закруглить его. Когда после длительной поездки, мы наконец добрались до своеобразного старинного длинного дома, который мой клиент описал, дверь открыл старый дворецкий. Я уплатил кучеру за весь день и попросил моего пожилого друга остаться в экипаже, пока мы за ним не пришлем. Ральф, морщинистый старикашка, был одет в традиционный костюм — черный сюртук и брюки цвета перца с солью, но с одним любопытным отличием. На нем были коричневые кожаные перчатки, которые при виде нас он незамедлительно снял и положил на столик в передней, пока мы входили. У меня, как мог упомянуть мой друг Ватсон, все чувства очень обострены, и я уловил легкий, но четкий запах. Исходил он как будто от столика. Я повернулся, положил на столик шляпу, опрокинул его и нагнулся, чтобы его поднять, причем так, что мой нос оказался в футе от перчаток. Да, несомненно, от них исходил странный смоляной запах. Я направился в кабинет — мое расследование было окончательно завершено. Увы, когда я сам рассказываю свои истории, приходится забегать вперед. А ведь именно сокрытие таких звеньев в цепи событий обеспечивало Ватсону его дешевые, но эффектные концовки.
